Алексей Мухин
Фото Reuters
В свое время Путин выстроил отношения с крупным бизнесом, позже – с госчиновниками, но так и не смог найти общий язык со средним и малым бизнесом – эти категории граждан ощущают сильный дискомфорт от того, что верховная власть ими вообще не занимается, предпочитая устойчивые электоральные группы (бюджетников, силовиков, молодежь и т.п.). В результате кипрского кризиса, при котором креативный класс потерял и продолжает терять конкретные деньги, эти отношения также не улучшатся: вина за бездействие российских властей этим классом будет возложена в конце концов именно на Путина, который практически демонстративно ничего не сделал, чтобы помочь извлечь вклады (с киприотскими властями просто перестали вести переговоры).
Впрочем, граждане и сами виноваты: они не услышали предупреждений президента и его представителей, конкретно Игоря Сечина и Сергея Иванова, сделанных заранее: человеку свойственно перекладывать свою вину на других и, конечно, никак не хочется признавать ошибки.
Нескладывающиеся отношения верховной власти со средним классом (вернемся к старому термину), конечно, не сильно скажутся на политическом рейтинге Путина: выборы еще далеко, а солнце политической жизни страны еще высоко… Однако вода по капле и камень точит: креаклы станут камешком в ботинке президента, источником постоянного изматывающего беспокойства.
Их в этом амплуа обязательно будут использовать и внешние группы, негативно настроенные по отношению к Кремлю, стремящиеся размягчить его позицию по текущим вопросам проникновения на российский рынок и создания на нем максимально выгодных для себя условий.
В этом внешникам, кстати, будут помогать депутаты и госслужащие, в том числе и высшего звена, недовольные новыми условиями своего существования без зарубежных счетов и активов. Ведь в перспективе, кто знает, может, и зарубежную недвижимость запретят? И куда тогда податься несчастному чиновнику или депутату?
Путин неоднократно подчеркивал, что является «президентом всех россиян», и, как мы недавно узнали в ходе его поездки в Нидерланды – даже гомосексуалистов (с необходимостью защищать и их права). Однако известно, что его отношение к среднему классу преимущественно негативно, что сам он к тому же плохо скрывает.
В результате средний класс, даже если очень захочет, не сможет на данном этапе стать опорным для президента Путина, явно испытывающего дискомфорт от его действий в Интернете и протестов на площадях. Сложно не замечать оскорблений в свой адрес, это качество сильного человека и политика, способного встать над собственными эмоциями и преодолеть их. В общем, легко любить тех, кто любит вас, – попробуйте полюбить своих врагов…
Однако выстраивать отношения все равно придется, иначе патерналистская концепция будет уязвима: даже если сын – непутевый и строптивый либертен, он все равно – член семьи. И к праздничному столу хотя бы раз в год его должны ждать. А может, и почаще.
С одной стороны, Владимиру Путину комфортно общаться с националистами, силовиками, государственниками, потому что они его понимают, а он понимает их. Но понятно, что российское общество – это не только эти социальные и политические группы. Это еще и либеральные группы, и группы, ориентированные на западную систему ценностей. Если Владимир Путин стал президентом РФ, ему придется учитывать, что в российском обществе есть и такие настроения. То, что он их старается не замечать, приводит к радикальным формам привлечения внимания с их стороны. Примеры: Болотная площадь, проспект Сахарова и т.д.
Но есть и другая сторона медали: либеральные группы, в свою очередь, не способны сейчас сформировать президентскую повестку дня, чтобы заинтересовать верховную власть свежими идеями и предложить действенные рецепты изменений в обществе.
Чувствуя общественный запрос и запрос со стороны верховной власти на эти либеральные идеи, формируются площадки в совершенно неожиданных местах. Например, в «Единой России» – консервативной, государственнической структуре, которая слыхом не слыхивала и знать не знала, что есть такие либералы и такие либеральные идеи, и всегда старалась всячески от них отмежеваться. Но так как запрос есть, и «Единая Россия» хочет Владимиру Путину понравиться на очередном этапе их отношений, она пытается этот либеральный проект реализовать. Или, во всяком случае, к нему присоединиться. Именно этим объясняются такие причудливые инициативы, как создание «Либеральной платформы» в ЕР.
Слабость либерального Манифеста в том, что это деревце растет в таежных условиях, в условиях вечной мерзлоты. Это значит, что либеральные идеи на консервативной почве вряд ли приживутся. Искусственность их очевидна всем: прежде всего, я надеюсь, авторам. Иначе они глубоко заблуждаются. Это заблуждение может очень дорого стоить обществу, которое окажется дезориентированным. «Единая Россия» должна занять свое место и не пытаться опять объять необъятное. Ей нужно вернуться в свою старую колею.
Дарья Гармоненко