Андрей Мельников
Фото Reuters
В сообщении от 20 марта говорится, что митрополит Иларион вручил новоизбранному Римскому Папе в дар от Патриарха Московского Кирилла образ Богоматери «Призри на смирение». «Первые шаги Вашего Святейшества после избрания были отмечены печатью смирения», – сказал посланник Московского Патриархата. Действительно, новый Понтифик предстал перед миром в виде смиренного иезуита. Он отказался от бронированного «папамобиля» и красных туфель, счел папский трон слишком пышным и велел изготовить для себя перстень с изображением святого Петра не из золота, а из серебра. Даже сам, без помощи секретаря, звонит по телефону. К тому моменту, когда Франциск встретился с делегацией РПЦ, эти детали были широко растиражированы восторженными журналистами. Однако «Папа бедняков» на слова Илариона ответил: «У меня нет смирения». Вскоре Франциск отправился в загородную резиденцию к Бенедикту XVI и там вручил ему свой подарок от Патриарха Кирилла, о чем не замедлил сообщить сайт РПЦ, впрочем, без всякого объяснения причин столь странного поступка. «Представляя Папе Бенедикту XVI икону, преподнесенную от имени Святейшего Патриарха Кирилла митрополитом Иларионом, Папа Франциск отметил: «Он мне сказал, что икона называется «Богоматерь смирения», и я позволю себе сказать одну вещь – я подумал о вас, столь смиренном в своем понтификате». «Спасибо, какой дар!» – ответил почетный Папа, принимая образ» – только и говорится в сообщении ОВЦС.
Как воспринимать этот эпизод? Как ничего не значащую мелочь или как знак, символ будущих отношений Русской и Римско-Католической церквей? Заметно, что РПЦ испытывает большой интерес к тому, что происходит в Ватикане в последние дни, и ревниво следит за тем, как новый Папа приобретает популярность в мире. Надо сказать, что избрание Франциска, в первые минуты после оглашения его имени с балкона собора Святого Петра показавшееся совершенно неожиданным, сопровождается стремительно растущей популярностью нового Папы. Эта популярность иногда приобретает даже истерические черты. Она напоминает «обамаманию» пятилетней давности, так что можно говорить о своеобразной «францискомании». Пока что она полностью основана на надеждах и подкрепляется разве что личной скромностью Понтифика, о которой уже слагают легенды и которую сам Франциск старательно подчеркивает на каждом шагу.
«Францискомания», кажется, не обошла стороной и клир Русской православной церкви, который следил за дымом над крышей Сикстинской капеллы так, как будто выбирали не главу «латинских схизматиков», а духовного лидера всех христиан мира. Так какой же сигнал подает Ватикан своим восточным братьям?
Римская курия – старинное учреждение, и, как говорят специалисты, до сих пор многое в ее действиях определяется системой средневековой церемониальной символики. Ватиканисты приводят пример из недавней истории католичества, когда Папа Павел VI свою папскую корону – тиару, подаренную ему миланскими ювелирами, передарил американскому кардиналу Фрэнсису Спеллману. Таким способом Павел VI дал понять, что монархические притязания Понтификов более неуместны, и выразил свое отношение к позиции кардинала из США, который отличался консервативными взглядами.
Подобный символизм при желании может быть отмечен в нынешнем поступке Папы Франциска. Он желает быть смиренным в глазах миллиарда верующих католиков, в том числе на революционном Латиноамериканском континенте. Это тем более актуально, что с политической сцены только что сошел главный соперник «Папы бедняков» на поле социального популизма – глава Боливарианской революции Уго Чавес с его Реформированной Католической церковью. Но это не означает смирения в отношениях с другими религиями. С чего бы Ватикану здесь проявлять смирение? На интронизацию к Франциску прибыл Вселенский Патриарх Варфоломей. Спустя более чем тысячелетие после Великой схизмы между Римом и Константинополем номинальный первоиерарх восточных христиан с его первенством чести среди православных Церквей посетил подобное торжество римского Понтифика. На фоторепортажах видно, как другие представители религий мира выстроились в очередь перед троном Франциска, чтобы выразить ему свое почтение.
Публика, даже далекая от католицизма и вообще от религии, почему-то возлагает на нового Папу по-диккенсовски большие надежды. Франциск, со своей стороны, демонстрирует открытость к диалогу, граничащую с экуменическими тенденциями. Он провозглашает возможность диалога даже с атеистами. Однако по старой доброй традиции Римских Пап, несомненно, считает, что роль запевалы в деле евангелизации народов должна принадлежать Католической церкви. И в этом убеждении нет ни капли смирения.
Виктория Панфилова 
