Недетский раскол

Павел Астахов всей душой – с российскими сиротами...
Фото PhotoXPress.ru

Завтра Совет Федерации проголосует за так называемый «закон Димы Яковлева», запрещающий усыновление американцами российских детей. После чего документ отравится на подпись президенту. У главы государства останется выбор – еще можно будет вернуть спорный проект на доработку. По мнению экспертов, президентское вето поможет десяткам тысяч маленьких россиян обрести родителей, а власти – избежать раскола в элитах и растущего раздражения электората.

Комитет Совета Федерации по международным делам вчера порекомендовал сенаторам одобрить «закон Димы Яковлева», но – с рядом оговорок. Об этом заявил заместитель председателя комитета Валерий Шнякин. Парламентарий не стал уточнять содержание оговорок, сославшись на то, что над ними будет еще работать его комитет: «Формулировки сейчас прорабатываются». Впрочем, легко предположить, что правка коснется и без того известного положения о том, что закон не может обрести силу в течение еще как минимум года – пока действует российско-американское соглашение об усыновлении.

Кого решили не отдавать заокеанским усыновителям 420 депутатов Государственной Думы и уполномоченный по правам ребенка в России Павел Астахов?

Милану из Кабардино-Балкарии, 12 лет: глаза серые, волосы русые, вежливая, характер добрый. Мартина – из того же региона, 11 лет: глаза карие, волосы светлые, характер общительный, веселый. Надежду из Ямало-Ненецкого автономного округа: глаза карие, волосы темные, пишет стихи. Артура из Республики Коми: глаза карие, волосы темные, характер застенчивый...

Однажды автору статьи пришлось побывать в Морозовской больнице – визит совпал с прошлой попыткой властей запретить иностранное усыновление. Сначала показали палату, полную и плачущих, и молчаливых младенцев. А потом – стенд с фотографиями усыновленных детей вместе с приемными родителями. И сказали: теперь этого больше не будет.

Десятки тысяч таких детей ждут усыновления и удочерения как манны небесной. Астахов заявил, что эти дети должны попасть в российские семьи. Между тем на сайте уполномоченного есть график, неопровержимо свидетельствующий о падении темпов усыновления в России – за последние пять лет более чем в два раза.

Защитники законопроекта прикрываются обещаниями улучшения ситуации с обеспечением сирот и многодетных семей. Уже обещано уменьшить количество препон для российских усыновителей. То есть разрешить усыновлять семьям, обитающим в однокомнатных квартирах. Признается, что одна из проблем, мешающих у нас усыновлению, по сравнению с Западом – элементарная бедность. «Риск бедности в семьях с двумя детьми составляет около 50%, а с тремя и более – до 80%. Такая ситуация недопустима. Мы должны ее переломить…» – это из выступления Дмитрия Медведева на заседании Государственного совета 24 апреля с.г. «Абсолютно недопустимо, когда рождение ребенка подводит семью к грани бедности», – заявил Владимир Путин в предвыборной статье «Строительство справедливости. Социальная политика для России».

Известно, что иностранцам разрешается усыновлять только больных детей. По данным департамента медико-социальных проблем семьи, материнства и детства Минздрава, сегодня в России количество детей-инвалидов до 18 лет составляет около 650 тыс. человек. За последние 10 лет число детей-инвалидов в стране удвоилось, подтверждают чиновники ведомства.

Известно, что российские усыновители имеют преимущественное право перед иностранными. А почему, собственно? Против сомнительной юридической нормы не возражает даже глава президентского Совета по правам человека Михаил Федотов, напоминающий: «Если невозможно сохранить ребенку родную семью, то он должен быть помещен в замещающую семью в государстве происхождения. И только в случае, если это невозможно, может иметь место международное усыновление». Но не нарушает ли эта норма прав – если не юридических, то моральных – маленьких граждан, которых никто не спрашивает: хотят они поехать за границу или остаться на родине? Права выбора для подростков, например? Астахов уверенно отвечает: за ребенка решают взрослые. Добавим: чиновники.

Источник: «Усыновление в России» - интернет-проект Министерства образования и науки РФ

Заметим, речь идет пока только о детских домах. Есть еще армия бездомных и безнадзорных детей. На недавней коллегии Следственного комитета Александр Бастрыкин сообщил, что «за 9 месяцев текущего года зарегистрированы 11 тысяч без вести пропавших детей. Возбуждено 11 тысяч уголовных дел о преступлениях, совершенных в отношении детей, из них 428 – по статье «Убийство»...»

В 2011 году выявлено в России 82 177 детей, оставшихся без попечения родителей. Заметим: более свежих данных на сайте уполномоченного по правам ребенка нет.

Корреспондент «НГ» вчера попыталась дозвониться до инициатора закона депутата Екатерины Лаховой, чтобы узнать, какой статистикой она пользовалась, придумывая запрет на усыновление. Телефон не отвечал. На сайте ее комитета соответствующих данных не было.

Как чувствуют себя парламентарии, проголосовавшие за скандальный законопроект? Не слишком уютно, утверждает депутат от «Справедливой России» Дмитрий Гудков: «Очень многие из тех, кто голосовал «за», сейчас локти кусают, потому что их заставили это сделать. И они прекрасно понимают, что это их не оправдывает. Понимают, что вляпались в очень гнилую, подлую историю. Одно дело – голосовать против американских чиновников, а другое – против детей-сирот». Депутаты, заметил собеседник «НГ», не ожидали, что общественное мнение будет настолько агрессивно настроено против власти из-за этого закона: «Поэтому Дума, с одной стороны, не знает, что делать, а сдать назад не может – они никогда под давлением никаких решений не принимают. Ведь это позиция власти. Но, с другой стороны, принимать закон – самоубийственно для власти». По мнению Гудкова, происходящее вокруг «закона Димы Яковлева» «гораздо круче», чем даже прошлогодняя массовая акция на Болотной площади.

Эти дети стали заложниками политических амбиций российского парламента. Фото с сайта «Усыновление в России»

Вице-президент Центра политических технологий Борис Макаренко не видит ситуации, в которой президент может не подписать закон, но напоминает, что у главы государства есть формальное право вето. Эксперт уверен, что рост общественного возмущения не предполагался: «Власти явно рассчитывали, что ситуация будет развиваться по аналогии с законами о митингах и об иностранных агентах – пошумят, и все... Но власти не учли, что прежние ее репрессивные действия затрагивали только либеральную часть общественности, – ну, может, средний класс. А здесь затронуто самое болезненное чувство общества – репродуктивная функция». Когда в чем-то ущемляют детей, указывает эксперт, возникает страх за завтрашний день общества: «Этот страх может быть подсознательным, но он тут же порождает бурную эмоциональную реакцию. Власти этого не предвидели. И такое ощущение, что сейчас они не знают, что делать».

Американцы, подчеркивает Макаренко, – это люди, у которых все в порядке и материально, и в душе, и они могут позволить себе тратить и деньги, и нервы, и время на таких детей: «У нас доля подобных людей в обществе ничтожно мала. Тех, кто не просто усыновляет детей по причине бездетности, а вытаскивает ребенка-инвалида практически с того света. Потому что у нас средний класс уже может неплохо зарабатывать, может даже себе на квартиру накопить – но для того, чтобы такого ребенка усыновить, нужно понимать, что у тебя следующие 20 лет все будет в порядке с деньгами, с работой и со статусом в обществе. Такого у нас нет, а у американцев – есть».

Глава Института современного развития Игорь Юргенс не сомневается, что президент подпишет закон: «Иначе это был бы слишком большой разворот и даже расставание, может быть, с некоторыми депутатами как политическими союзниками, причем такими, которые проявляли максимальную лояльность. Детский закон, если он будет дальше раскручиваться, может использоваться американцами для ухудшения российско-американских отношений. И это будет играть на руку депутатам, которые, по указанию или по собственным убеждениям, хотят нас оттолкнуть от Америки и приблизить к Китаю. Это их стратегическая линия, основанная на том, что Китай не ставит нам вопросы про демократию, про права человека».