Иван Родин.
Журналисты больше всего интересовались отношением Путина к ответу депутатов на «Акт Магнитского».
Кадр прямой трансляции пресс-конференции президента РФ
На почти рекордной по своей длительности пресс-конференции Владимир Путин неоднократно отвечал на вопрос о решениях, которые Госдума приняла в ответ на американский «Акт Магнитского». По совокупности всех его заявлений можно сделать вывод, что президент в принципе депутатов поддерживает, но свою окончательную позицию пока не формулирует. А вот вопрос «НГ» о том, действительно ли власть откладывает политтехнологии в сторону и начинает заниматься реальной политикой, Путин как бы переадресовал оппозиции. Призвав ее к участию в легальной политической борьбе и реальной деятельности.
Выглядел Путин вполне здоровым – на фоне слухов о его болезни – и благодушным. Уже после того, как задали «последний» вопрос, он еще почти час отвечал журналистам, уже сам выбирая собеседников в зале. Некоторые вопросы были ему понятны и приятны, другие – раздражали. Как обычно, много было ритуальных выражений восхищения, приглашений приехать, много было и просьб. Сквозной темой встречи с журналистами стала проблема патриотизма – разговор этот развернулся на фоне многочисленных вопросов к президенту о подготовленном в Госдуме законопроекте, включающем запрет на усыновление американцами российских детей. Президент к этим вопросам был готов.
Поначалу Путин старался отвечать на этот вопрос более или менее уклончиво – дескать, настроение депутатов понимаю, их ответ «эмоциональный, но адекватный». Однако у главы государства журналисты раз за разом пытались выяснить, а что с этим ответом «Акту Магнитского» будет делать лично он. Путин полдесятка раз заявил, что, когда проект превратится в закон, он будет внимательно изучен, проверены все его составляющие, в том числе и международные – ведь между РФ и США есть соглашение по вопросам усыновления. Которое американцами, опять же подчеркнул он несколько раз, не выполняется под надуманными предлогами. Но потом все-таки не выдержал и обронил уже конкретную фразу: дескать, если президент Обама действия своего Конгресса одобряет, то почему бы и российскому президенту не одобрить действия нашего парламента. Однако наиболее жесткий диалог по поводу «Акта Магнитского» и ответной реакции на него России произошел у Путина с корреспондентом одного из американских изданий. Это когда последний заявил, что сейчас в России почему-то нет 37-го года для экс-министра обороны Анатолия Сердюкова, а вот для Сергея Магнитского, погибшего в СИЗО, он все-таки случился в 2009 году. В ответ Путин раздраженно рассказал о пытках в Гуантанамо.
Путин в какой-то момент попытался сгладить ситуацию, сообщив, что текст закона еще не читал. А также о том, что Россия заключила соглашение с США по вопросу усыновления, и надо посмотреть, как эти акты согласуются между собой. В общем, решение вопроса может быть отложено, хотя идею депутатов президент в целом поддерживает.
На пресс-конференции, которая вчера по времени едва не дотянула до рекорда Путина в 2008 году, чуть больше четырех с половиной часов, глава государства не смог вспомнить ни одной своей системной ошибки. Не согласен он был и с тем, что построенная им система власти – авторитарная: Путин привычно сообщил, что демократия не означает анархии. Вопрос о том, почему некоторые участники событий на Болотной площади 6 мая находятся в заключении, в отличие от Екатерины Васильевой – бывшей начальницы «Оборонсервиса», – он вернул журналистам, напомнив: «Вы же сами долго боролись за то, чтобы по экономическим преступлениям на сажали в тюрьму».
Отвечая на вопрос «НГ» о том, насколько готовы власти к политической конкуренции, и не кажется ли ему, что политтехнологии в стране уступают место реальной политике, Путин призвал оппозицию сформулировать собственные предложения по решению актуальных проблем, стоящих перед страной, а не стремиться разрушить существующий порядок: «У них (оппозиции) должна быть своя повестка дня, свои предложения по решению проблем, перед которыми стоит страна. В этом смысле я очень рассчитываю, что после принятия закона о свободе регистрации политических партий политическая борьба примет настоящий конкурентный характер, и создастся конкурентная политическая среда в России». «Что касается конкуренции, она, конечно, будет расти. Я согласен с вами в том, что больше внимания нужно уделять не политтехнологиям, а легальной политической борьбе, которая должна представлять собой борьбу мнений по решению проблем, перед которыми стоит страна», – добавил Путин.
Он подчеркнул, что политическая борьба не должна сводиться к попытке изгнания конкурентов из политического пространства – она должна быть конструктивной: «Не просто: вали, такой-то, отсюда, уходи, такой-то; давайте мы все зачистим до основания, а затем мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем. Мы это уже проходили». По его словам, в рядах непримиримой оппозиции люди, которые ранее были во власти. «Что они построили, мы знаем, как они работали в регионах РФ, известно – подразвалили все, да и в федеральных органах власти работали, мягко говоря, не очень эффективно». «У нашей оппозиции нет конкретной работы», – объясняет Путин позицию власти.
Спросили президента и о его отношениях с Алексеем Кудриным. Выяснилось, что с ним и сегодня советуется, хотя видится нечасто. Таким образом, он и сегодня – в команде». Любопытен был ответ президента на вопрос о Сколкове: он сообщил, что, во-первых, сам предложил в свое время эту идею Дмитрию Медведеву и, во-вторых, кроме Сколкова есть в стране и другие старые научные центры, о которых не следует забывать. Журналисты попытались выяснить его отношение к отставкам – поинтересовавшись, почему процесс приостановился. Путин ответил историческим анекдотом, в котором на попытку Петра Первого разобраться с коррупционерами царь услышал: «С кем останешься, государь?»
Путин отверг обвинения не только в авторитаризме, но и в необъективности российских судов. Он уверен, что независимости у судей более чем достаточно: «Многие нас упрекают, что мы создали неподконтрольную обществу систему».
Эксперты считают необоснованными обвинения главы государства в адрес оппозиции. К примеру, вице-президент Центра политических технологий Борис Макаренко напоминает, что в слабости потенциальных политических конкурентов сами же власти и виноваты: «Путин считает, что на смену политтехнологиям должна все же приходить политика. И политическая конкурентция. Но ведь он сам не пускает оппозицию во власть. Другое дело, что за десять лет людей, способных управлять большими системами, в несистемной оппозиции почти не осталось».
К тому же, по мнению замдиректора Центра политических технологий Алексея Макаркина, отношение Путина к оппозиции не изменилось. То обстоятельство, что интонационно его слова в адрес несогласных выглядят сейчас не столь категоричными, как раньше, свидетельствует только о том, что «его собственные избиратели не хотят слишком резкой, грубой и оскорбительной риторики в отношении оппозиции». «Путин как считал, так и считает оппозицию неконструктивной силой», – убежден Макаркин.
Эксперт привел в пример презрительное упоминание Путина об оппозиционерах как об бандерлогах. И заметил, что оно не понравилось не только оппозиционно настроенным гражданам, но и той части электората, которую традиционно относят к «государственникам». Теперь же, говорит эксперт, президент в своих комментариях демонстрирует, что не хочет конфликтов: «Он хочет и постоянно говорит о том, что у нас должно быть демократическое развитие, он проявляет в этом уверенность, и в данном раскладе получается, что в роли инициатора и виновника конфликта оказывается оппозиция».
Отметил Алексей Макаркин и неопределенность ответов президента по самым острым вопросам, касающимся гибели адвоката Магнитского, антиамериканского запрета на усыновление детей и пр. «Ему очень трудно по этим темам дать ответ, который был бы достаточно убедителен на самом деле, – замечает эксперт. – Что касается нашего ответа «Закону Магнитского», президент вообще склонен от него несколько дистанцироваться. Он (Путин) хочет его подписать, но не хочет, чтобы в самых разных слоях населения, где самое разное к нему отношение, не было разочарования. Иными словами, чтобы часть его сторонников не была разочарована. Ведь даже члены правительства выражают недовольство в связи принятыми депутатами поправками, и понятно, что здесь Владимир Владимирович должен быть осторожен в высказываниях. Именно ради своих».
