Виктора Литовкин
Фото Reuters
Интерфакс опубликовал вчера большое интервью исполняющего обязанности постоянного представителя России при Североатлантическом альянсе Николая Корчунова. В нем дипломат, претендующий на исключение приставки и.о. перед своей должностью и ожидающий утверждения собственной кандидатуры на этот пост, рассказал о многообразии и сложности взаимоотношений между нашей страной и НАТО. И, конечно, как полагается сотруднику МИДа, значительную часть разговора посвятил успехам в работе Совета Россия–НАТО (СРН). Они, кто бы и что бы по этому поводу ни ворчал, действительно есть.
Здесь и подготовка антинаркотического персонала для Афганистана, Пакистана и государств Центральной Азии, которая проводится на нашей территории. С начала этого года обучен уже 141 иностранный специалист. Идет работа по проекту дистанционного обнаружения взрывчатых веществ, налажено взаимодействие по борьбе с пиратами в районе Африканского Рога, развивается, хотя и не без проблем, научное и военно-техническое сотрудничество. К примеру, на базе Новосибирского авиаремонтного завода идет обучение афганских техников, которые будут обслуживать закупленные у России вертолеты Ми-17. Правда, дипломат не стал вспоминать, что идею закупить наши «вертушки» для афганской армии сначала высказали в штаб-квартире альянса в Брюсселе, но достичь консенсуса по этому поводу с другими странами, входящими в НАТО, не удалось. И машины для Кабула вынуждены были оплатить американцы, хотя и их конгрессмены, особенно республиканского розлива, яростно сопротивлялись этому.
Но все равно покупка состоялась, несмотря ни на что, и, поняв, что наши вертолеты для Афганистана и его армии самое то, что надо – они просты в управлении, обслуживании и лучше приспособлены для работы в горах, чем американские, Вашингтон намеревается закупить у Москвы еще партию таких же машин. Опять же вопреки мнению отдельных конгрессменов.
Есть у СРН и достижения в проведении компьютерных командно-штабных учений про проблематике ПРО ТВД (театра военных действий) и контртеррористических учений. По обмену опытом реагирования на террористические акты. Готовится и межправительственное соглашение по сотрудничеству в воздушном пространстве. Но пока оно проходит согласование в различных госструктурах, мы уже года полтора как работаем с НАТО по этой проблеме. В чем ее смысл? Чтобы боевые самолеты вместе реагировали на какие-то воздушные инциденты, которые могут произойти из-за захвата террористами боевого, пассажирского или военно-транспортного самолета. Уже даже проходили подобные совместные учения. Пункты обмена информацией о ситуации в небе открыты в Варшаве, Калининграде. Есть они в Турции и в других странах. Осталось оформить эту программу юридически, но бюрократия, что в Брюсселе, что в Москве, – это бюрократия. Ждем-с.
Правда, вместе с успехами по взаимовыгодному сотрудничеству, а здесь нельзя не сказать о дополнительных очень выгодных для нас, в первую очередь с экономической точки зрения, маршрутах комплексного транзита неконвенциальных (неопасных) грузов из Афганистана и в Афганистан через российскую территорию, включая перевалочный пункт на аэродроме «Восточный» в Ульяновске, который заработает с 1 августа, между партнерами Россия и НАТО существуют и серьезные, даже принципиальные расхождения. О проблеме ЕвроПРО упоминать не будем. Сказано в «НГ» и «НВО» и еще будет сказано очень много. Вспомним, как и и.о. постпреда, о другом. Например, об Афганистане.
Мы сотрудничаем с НАТО с первого дня, как альянс вместе США по решению Совета Безопасности ООН вошел в эту страну. Предоставили Брюсселю свои разведданные, проводили с ним необходимые консультации, Северному альянсу, который активно воевал с натовцами против талибов, даже поставили десятки единиц тяжелых вооружений. Опять же обучаем антинаркотический персонал, продаем вертолеты, открыли транзит... Но любопытно, что на заседание группы партнеров альянса по совместной борьбе с террористами наших представителей не приглашают. Мол, там могут быть только те 23 страны, которые вместе с натовцами присутствуют «за речкой». Вот, например, Япония. Она выделяет огромные деньги на поддержку операции коалиционных сил, но тоже в группу партнеров не входит и на такую роль не претендует. Но, согласитесь, выделять деньги и в принципе забыть о них, а с другой стороны – предоставлять свою территорию для транзита и не всегда знать, что и почему по ней планируют провести, это все-таки другое.
В Брюсселе признают эту разницу, обещали подумать. Думают.
Есть еще одна черно-белая полоса в отношениях Россия–НАТО. Это погибший ДОВСЕ – Договор об обычных вооруженных силах в Европе. И хотя говорить о нем «погибший» не совсем корректно – он действует во всех европейских государствах, кроме России. Но без России ДОВСЕ – не ДОВСЕ. Почему договор погиб, написано тоже много. Речь идет о том, что вместо него, потому что контроль за обычными вооружениями, другими словами, доверие к соседям, ближним и дальним, – очень важный фактор спокойствия и мира. Да, в Европе действует Венское соглашение по обмену военной информацией, работает Договор открытого неба, благодаря которым все-таки существует хоть какая-то транспарентность. Но приехать в какую-либо часть той же Калининградской области или Краснодарского края, пройтись по парку боевой техники и убедиться, что там все еще нет ракетного комплекса «Искандер», все-таки нельзя.
И, что делать, никто не знает. За последние 10–15 лет границы в Европе сильно изменились. И как быть с Абхазией и Южной Осетией, которые для нас независимые и суверенные государства, а для каких-то европейских политиков «оккупированные территории»? Так же, как для Турции Северный Кипр – тоже независимая страна, а для всех остальных... Ну, вы знаете, что.
Словом, работы у нового постпреда в НАТО будет с лихвой. Он, конечно, будет подипломатичнее своего предшественника – скандальных высказываний об альянсе от него ожидать трудно. Но это не значит, что надо ждать улучшения отношений с атлантистами. Они от постпреда почти не зависят.
