Андрей Исаев Создание Народного фронта смешало карты многих противников Владимира Путина и «Единой России». Но в особенности болезненным ударом это явилось для либерал-реваншистов, тех, кто мечтал о возврате в «демократические» 90-е годы: когда слабая власть была не в силах предотвратить разворовывание страны, когда олигархи заказывали музыку на государственных телеканалах, когда почти безнаказанно можно было организовывать убийства своих противников и конкурентов. Состоящий из множества партий парламент принимал бесконечные резолюции (постановления), но не был способен принять серьезных законов, обеспечивающих курс страны хоть куда-нибудь.
Путинское десятилетие прошло под знаменем восстановления страны, ликвидации разрухи 90-х и неизбежной маргинализации сил и личностей, купавшихся в этой разрухе как рыба в воде. Кризис 2008–2010 годов, усталость части нашей непоседливой интеллигенции от стабильности и от того, что у власти одна партия и все движется постепенно, позволили этим либерал-реваншистам поднять голову. Парадигма, которую они навязывали обществу, была такова. Все оппозиционные силы единодушно наваливаются на правящую партию. Одновременно спущенные с цепочек «навальные» и прочие «чириковы» призывают голосовать за кого угодно, кроме ЕР. И теряющая в результате откровенно популистской и грязной кампании оппонентов большинство партия вынуждена пойти на коалицию, под натиском изнутри страны и извне – дает слабину, сменив политику на более либеральную.
Путин 6 мая разрушил эти планы, предложив «Единой России» совсем другую коалицию: не с политическими партиями, а с общественными организациями, за которыми стоят миллионы людей. Он призвал эти организации не просто заключить коалиционное соглашение, а выступить соавторами предвыборной программы, а значит – заказчиками государственной политики на следующее пятилетие. Этим шагом Путин не только укрепил позиции «Единой России», но и дал импульс дальнейшему развитию в стране реальной демократии.
Все последние годы либералы вдалбливали в общественное сознание мысль, что демократия – это права меньшинств. Чем больше этих прав у меньшинств, тем больше демократии. Владеют частные лица национальными телеканалами и диктуют через них свою позицию большинству – это их «демократия». Минимизированы налоги, и крупнейший бизнес, не отчитываясь ни перед кем, распоряжается присвоенным общественным богатством – это их «демократия». Большинство жаждет общественной стабильности, а меньшинство одержимо зудом реформ, и мы идем за ними – это их «демократия». Большинство голосует за крупнейшую партию, доверяя ей власть, а мы отнимаем у нее (и у большинства) эту полноту власти и делим с партиями мелкими, пользующимися поддержкой меньшинства, – это их «демократия».
Путинский Народный фронт придает демократии ее изначальный, конституционный cмысл – власть народа. Власть, которая не может быть не чем иным, как властью большинства. Да, права меньшинств должны уважаться. Да, они должны иметь собственную автономию, собственную гавань, чтобы беспрепятственно общаться с себе подобными. Да, у них должно быть право свободной агитации за свои программы. Но не более.
Осознав это, представители либерального меньшинства ринулись в психологическую атаку на большинство. Мы столкнулись с феноменом, который уже существовал в Европе в 70–80-е годы прошлого века и получил название «крикливого меньшинства». Это те, кто по тем или иным причинам пытался расшатать устои западных государств, ослабив их перед лицом советского блока. Крикунов было меньше, но они были в демонстрациях на площадях, в забастовках, акциях протеста. Тогда западным консерваторам хватило воли не дрогнуть, не уступить истерике либеральных СМИ по поводу североирландских террористов, умиравших в английской тюрьме в результате объявленной ими же самими голодовки. Не расплакаться, увидев по телевизору зареванных девиц с ирокезами и пацифистскими знаками на груди, рассказывавших, как их демонстрацию разогнала полиция после того, как они попытались перейти к «прямому действию». Запад остался глух к визгу «крикливого меньшинства» и не просто выстоял, но и сохранился в холодной войне. Сейчас эти девицы смыли ирокезы, сняли пацифики, вышли замуж, родили детей и наверняка счастливы, что их тогда остановили.
Сегодня, когда Россия выходит из кризиса и отстаивает свое место в жесточайшей конкурентной борьбе, большинство – вновь сложившееся, обновленное и структурированное Путиным через Народный фронт – должно проявить такую же уверенность и хладнокровие. Либералы уже поняли, что они проиграли битву за народ, и поэтому на прошлой неделе вошла в острую фазу их битва за президента. Старая надежда на раскол тандема обрела статус «последней надежды». Горбачев, Павловский, Юргенс, Гонтмахер и проч., метко названные одним политологом «потасканная либеральная гвардия», ринулись в «бой». Но попытка противопоставить путинской стабильности и социальной ответственности медведевскую модернизацию абсолютно несостоятельна. Обсуждение программы Народного фронта показывает: большинство поддерживают и ту, и другую идеи. Для большинства тандем неразделим ни личностно, ни идеологически. Невозможно движение страны вперед без модернизации всех сфер жизни. Модернизация обернется государственной катастрофой, если не будет опираться на поддержку большинства, на общественные традиции, на социальный консенсус. Социальный консенсус и стабильность не могут быть ценны без их нацеленности на дальнейшее развитие общества. И то, и другое прекрасно знают и Путин, и Медведев.
Успешность тандема была доказана в самые сложные для России моменты и внутри страны, и на международной арене. Тандем выиграл и в международном грузинском кризисе и сумел без потрясений пройти кризис финансово-экономический. Что же осмелились предложить президенту призвавшие его разрушить тандем авторы статьи «Пора перейти Рубикон»? (Как историк напоминаю, «перейти Рубикон» – значит совершить государственный переворот.) Поддержку по сусекам наскребенных ими 15–20% «активных граждан» и неких представителей крупного бизнеса, пожелавших остаться неизвестными? Как осмелились вообще они предложить это главе российского государства? Да еще предложить, поморщившись: дескать, сейчас, кроме Медведева, никого нет, но, когда он реализует наши программы, найдутся и другие кандидаты.
Увы, это наверняка не последняя истерика «крикливого меньшинства». Но для нас она – симптом: по-видимому, мы все делаем правильно. Через 120 дней большинство обязательно проголосует за нашу народную программу – программу модернизации на основе стабильности и общественного согласия.
