Госслужащих оставили при собственном мнении

Чиновникам оставили свободу слова, но предложили ею не злоупотреблять.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)

Конституционный суд России вчера признал за госслужащими право публично выражать свое мнение о государстве и его структурах. До сих пор это прямо запрещалось Законом «О государственной гражданской службе». Судьи, впрочем, отказались признать такой запрет неконституционным. Но уточнили, что табу на публичные высказывания не должно быть абсолютным. Чиновники могут говорить о проблемах, представляющих интерес для общества. А также сообщать о незаконных действиях госорганов.

Конституционный суд принял вчера поистине соломоново постановление. С одной стороны, КС отказался признать не соответствующим Конституции запрет государственным служащим публично обсуждать деятельность органов власти. С другой стороны, судьи решили, что такой запрет не должен быть абсолютным.

Дескать, законоположения не могут ограничивать все без исключения публичные оценки.

Пункт 10 части 1 статьи 17 закона о госслужбе запрещает чиновнику «допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в СМИ, в отношении деятельности госорганов, их руководителей». КС вчера указал на исключения из этой нормы. Во-первых, теперь можно публично распространяться о вопросах общественно значимых. Во-вторых, сообщать о незаконных действиях или возможном вреде от действий госорганов или других чиновников. КС также пояснил, что нарушение статьи 17 не может служить поводом для автоматического увольнения. А любые дисциплинарные меры госслужащий должен иметь право оспаривать в служебном и судебном порядке индивидуально.

Судья-докладчик КС Юрий Рудкин заявил вчера, что исключения из запрета должны оцениваться по четким критериям: «Во-первых, должны учитываться мотивы, побудившие госслужащего выступить публично. Нет ли там корысти, обиды или мести». Будет оцениваться и общественная значимость его высказывания. А также вред, который он предотвратил в результате выступления. Отдельно, впрочем, будут устанавливать, пытался ли служащий решить вопрос другими путями, не вынося сор из избы, или у него такой возможности не было. «Оценку должно выносить не начальство госслужащего, а орган по рассмотрению служебного спора либо суд», – уточнил Рудкин.

Поводом к разбирательству в КС стали жалобы двух бывших госслужащих. Бывший главный налоговый инспектор по Центральному федеральному округу Любовь Кондратьева и экс-участковый Автозаводского района Тольятти Алексей Мумолин были уволены за публичные высказывания и оценки. Милиционер был отчислен из органов внутренних дел после того, как запустил в Интернете видеоролик, в котором покритиковал начальство. Кондратьеву же попросили уйти со службы после выступления на телевидении, где она усомнилась в законности действий налоговой инспекции при оплате командировочных. Оба они посчитали действующий запрет на публичность покушением на свободу слова. Но ни тому, ни другому после увольнения не удалось добиться справедливости в судах общей юрисдикции. А вот КС согласился с доводами заявителей. Их дела теперь должны быть пересмотрены.

«В отдельных случаях лояльность госслужащего, понимаемая как соблюдение запрета, может затруднить или сделать невозможной защиту интересов и прав граждан» – такими словами КС определил свое отношение к делу. Впрочем, сейчас все дело в правоприменительной практике. А она в России часто бывает далека от духа и даже буквы закона. Тем более если публичные деяния служащего будут измерять такими субъективными критериями, как общественная значимость и предотвращенный возможный вред. Полномочный представитель правительства в высших судебных инстанциях Михаил Барщевский считает, что как раз этим вопросом и займутся суды, получив разъяснение КС. Он уверен, что необходимо соблюдать баланс: «Согласитесь, было бы странно, если бы сотрудник министерства после совещаний и обсуждений, например, выходил на публику и говорил, как плохо работает его ведомство». С другой стороны, эксперт указал на то место постановления, где КС прямо определяет, что при оценке деятельности государственного чиновника нужно учитывать соотношение репутационного вреда, который он нанес, и общественной пользы, которой он достиг. «Представьте: сотрудник полиции говорит, что начальство берет взятки. Он наносит репутационный вред, но предотвращенный им вред более значим».

Член Общественной палаты Анатолий Кучерена полагает, что ограничения госслужащим должны быть прописаны четко. «Если речь о нарушении прав человека или решении какого-либо госоргана, которое идет вразрез интересам общества, то служащий может рассказать о нем публично. В каком-то смысле это его гражданский долг. Другое дело, что в этом случае им не должна двигать обида или достижение корыстных интересов». Он, впрочем, заявил, что государственные структуры при заключении трудовых контрактов часто самовольно устанавливают большие, нежели указанные в законе, ограничения для служащих. Скажем, запрет на встречу и общение с журналистами: «Я видел такие запреты в Министерстве обороны, например. Но это вообще недопустимо. Я понимаю, что некоторым руководителям очень хочется, чтобы сотрудники молчали».