Деньги для террора и от террора

Финансирование боевиков отечественным бизнесом, о котором заявил на днях полпред президента в СКФО Александр Хлопонин – секрет Полишинеля. В республиках юга страны чуть ли не каждый второй может более или менее подробно рассказать, кто, кому, сколько платит.

Еще несколько лет назад основные финансовые ресурсы бандподполью поступали из-за рубежа. Скажем, некая иностранная фирма имеет подряды в России, инвестиции поступают из-за кордона. А вот сколько их на самом деле ушло в бизнес, а сколько в леса и горы – не всякая проверка выявит. Иной раз добропорядочный предприниматель, россиянин или иностранец, понимает, что его деньги, направленные на некие проекты, ушли не совсем по плану, лишь когда к нему с проверкой заявляются сотрудники ФСБ. Последние финансовой стороной хозяйствующих субъектов занимаются только в двух случаях – при получении информации о нецелевом использовании бюджетных средств и, самое главное, при подозрениях о финансировании терроризма и экстремизма.

Эти схемы сохранились и развиваются. Распространенным явлением стал вполне легальный канал, когда арабские спонсоры издают религиозную, и не только, литературу, оплачивают все расходы, связанные с транспортировкой, оплатой таможенных пошлин, а затем направляют ее через Иран, Турцию или Азербайджан в Россию. Здесь прибыль, полученная от реализации высоколиквидного товара, направляется «по назначению». Достаточно сказать, что общий оборот религиозных товаров в России составляет 1 млрд. долл.

Практика отжима денег у бизнесменов методически отработана. Когда беседуешь с так называемыми мирными салафитами (в быту их называют ваххабитами), понимаешь, что логика боевиков не лишена ни идеологического обоснования, ни справедливости в их понимании. Так, «лесные», выходя на очередного бизнесмена, знают все данные о его деловой и личной жизни. «Самое главное, – заметят вам, – мы никогда не обращаемся к тем, кто имеет меньше 5 миллионов свободных рублей». И это – правда.

«Справедливость» ваххабитов основана на вольной интерпретации положений ислама о поддержке религии. В Средневековье захваченная в походах добыча делилась на пять равных частей. Три получал всадник, одну – пеший воин, а последнюю долю отправляли халифу. Такую же долю боевики «отжимают» даже у политиков, которых они считают бизнесменами во власти.

При этом данный «налог» они почему-то называют «закятом», хотя «закят», или сороковина (2,5%) – обязательный социальный налог мусульманина, выплачиваемый им в пользу бедных. Причем имеется в виду доход верующего за вычетом средств, необходимых на содержание его семьи, собственности, выплату долгов.

Но социальный налог, да еще с такими оговорками, слишком мал, гораздо привлекательнее «захватывать добычу». Боевики установили 20-процентный налог «на джихад» для «муртадов» (пособников власти), правда, имеющих, как было сказано, более 5 млн. руб. Дележ добычи тоже претерпел трансформацию: древо жизни и при догматике пышно зеленеет. Между бойцами делится половина налога, пятая часть уходит «амиру», а 30% действительно уходит на «джихад» – закупку оружия, продовольствия, техники┘

Чуть ли не все бизнесмены средней руки, довольно известные люди в Дагестане, Чечне и Ингушетии, в меньшей степени в остальных республиках, испытали на себе такие подходы «лесных». Только очень обеспеченные люди, которые могут позволить себе отгородиться многочисленной охраной (сродни боевикам), не замечают «налоговиков» из леса. В Дагестане, к примеру, с подозрением смотрят на то, что боевики атакуют только ненавистных им глав МВД (предыдущий был убит) и Миннаца (погибли два министра, на ныне действующего совершено неудачное покушение). Остальных «пособников Кремля и неверных» боевики не замечают. Здесь важно не просто отгородиться от террора бронированным «мерсом» и телохранителями, но и иметь возможность воздать боевикам в ответ в случае их покушений на деньги и жизнь VIP-персоны. Ведь «лесные» не трогают не только таких бизнесменов и чиновников, но и их фирмы и торговые точки, в том числе торгующие спиртным. Им можно.

Об избирательности боевиков, отсутствии у них «справедливости» даже в их понимании красноречиво свидетельствовал недавний случай группового изнасилования 13-летней девочки в Хасавюрте. Блогосфера буквально взорвалась, когда почувствовала, что следствие пытается развалить дело, несмотря на личный контроль над процессом со стороны уполномоченного по правам ребенка при президенте РФ Павла Астахова. Участники форумов, чатов напрямую обращались к боевикам с просьбой учинить справедливое возмездие. А в ответ – тишина. Там денег не платят. Точно так же ответил первому президенту Чечни Ахмаду Кадырову один из арабов-наемников, когда глава республики спросил у него, почему он приехал сюда, а не освобождает свою Палестину. «Там денег не платят», – честно ответил араб.

Есть, конечно, идейные финансисты. Никто, например, не заставлял красноярского бизнесмена дагестанского происхождения Исмаила Казакбиева продать свой бизнес и уйти в лес, чтобы через полгода быть убитым в спецоперации. Но за последние десять лет зафиксировано лишь 12 случаев, когда очень богатые уходили в подполье вместе со своими деньгами и даже семьями – женами и детьми.

Ликвидация боевиками «несознательных» и неугодных бизнесменов – далеко не спонтанное решение: вот, мол, ты – министр или торгуешь спиртным – значит, будешь убит. Как правило, человека предупреждают, по возможности, на него выходят для проведения откровенной «душевной» беседы, отговаривают, предупреждают, запугивают. Причина в том, что радикалам нужна социальная поддержка, постоянные посулы справедливости.

Власти ничего не могут поделать. Люди готовы платить, хотя и нехотя: так спокойнее. Защиты нет. В Махачкале корреспондент «НГ» не раз наблюдал, как один из чиновников, весьма обеспеченный человек, прежде чем выехать со двора, проводит целую спецоперацию. Его охрана зачищает все переулки, обеспечивает свободный проезд машине босса, которого на большой скорости вывозят на работу. Оказалось, что ему однажды пришлось заплатить «лесным», второй раз, видимо, не хочет. Приходится нести расходы на охрану.

Часть бизнесменов и чиновников, что чаще всего одно и то же, выбрали другой путь. Они сами перекрасились не только в «глубоко верующих», но и в самих ваххабитов. На местном уровне – на уровне глав городов и районов – примерно треть руководителей можно по формальным признакам назвать «мирными ваххабитами». Они не берут в руки оружия, но как минимум сочувствуют боевикам. Отсюда некоторый иммунитет от произвола полиции: лишний раз с человеком, имеющим связи в лесу, не станут конфликтовать. Но главное – есть возможность избежать «налога на джихад».

Поэтому, когда в СМИ появилась информация, что некий дагестанец за несколько лет профинансировал подполье на 160 млн. руб., не следует делать однозначные выводы. Он по собственной воле отдал деньги или его вынудили, так как власть и силовики не обеспечили ему защиту от террора? Нет ответа.

Махачкала