Реален ли противоракетный компромисс?

К середине лета Россия и США начали консультации о достижении компромисса по вопросам противоракетной обороны (ПРО). На Вашингтонской встрече 24 июня президенты Дмитрий Медведев и Барак Обама объявили о намерении создать механизм обмена данными о пусках баллистических ракет и космических ракет-носителей. Технической основой для взаимодействия должен стать обмен информацией, поступающей от систем предупреждения о ракетном нападении. Президент США также заявил, что предложил российскому коллеге варианты взаимодействия в области ПРО.

Продолжением вашингтонских переговоров стал состоявшийся 25 июня визит в Москву заместителя госсекретаря США Роуз Гётемюллер. Она объявила о необходимости (1) создать совместный центр обмена данными о пусках баллистических ракет и (2) взаимодействовать в области создания систем ПРО театра военных действий (ТВД). Особое внимание Гётемюллер уделила многостороннему взаимодействию России, США и европейских стран НАТО в сфере общеевропейской противоракетной обороны. Площадкой для этих дискуссий мог бы, по ее мнению, стать Совет Россия–НАТО.

Американские предложения на первый взгляд выгодны России. У Москвы сохраняются претензии к США в сфере ПРО. Вашингтон не денонсировал соглашения 2008 года с Польшей и Чехией о развертывании на их территории «третьего позиционного района» ПРО. Вашингтон установил комплексы ПРО ТВД Patriot Pac-3 в Польше и консультируется о размещении подобных систем с Румынией. Вашингтон модернизирует радиолокационные станции в Норвегии, Британии, Гренландии и на острове Шемия (Аляска). Вашингтон не раз заявлял о намерении развивать системы ПРО морского базирования, в том числе на Средиземном море. Эти проблемы могут затруднить процесс ратификации Россией Пражского договора (ДСНВ-3).

Но ни один из американских проектов сотрудничества в сфере ПРО не предполагает ограничения числа противоракет. В Пражском договоре есть положение о взаимосвязи переговоров по стратегическим наступательным и оборонительным вооружениям. Этот пункт беспокоит американцев. С апреля Госдепартамент США запрашивает Москву о том, как российская сторона трактует это положение. 17 июня Сенат провел слушания о роли ПРО в Пражском договоре. В их ходе министр обороны США Роберт Гейтс и госсекретарь Хиллари Клинтон заверили законодателей, что не ведут с Москвой переговоров о введении ограничений на противоракетные системы.

Более того, идею создания совместной ПРО предложил еще в 1992 году президент России Борис Ельцин. В 1990-е годы стороны подписали Вашингтонское соглашение о российско-американской программе спутникового наблюдения за пусками баллистических ракет (1992), Хельсинкское соглашение о сотрудничестве в сфере создания систем ПРО ТВД (1997), Нью-Йоркский протокол о разграничении систем стратегической и тактической ПРО (1997) и Соглашение о создании Совместного центра обмена данными о пусках баллистических ракет (2000). Московская декларация о стратегическом партнерстве (2002) обязала США консультироваться с Россией по вопросам развертывания систем стратегической ПРО.

В этом смысле России и США незачем подписывать новое соглашение: достаточно ввести в действие предыдущие документы. Однако «противоракетный компромисс» видится в Вашингтоне как получение доступа к российским технологиям без ограничений на ПРО. Можно упрекать Вашингтон в «неконструктивности». Важнее уловить: администрация Барака Обамы не может ограничивать свои действия в этой сфере.

Во-первых, на создание ПРО выделены крупные средства. На 2010 финансовый год из общего бюджета Пентагона в размере 680 млрд. долл. на создание ПРО направлено 9,3 млрд. долл. Из них 309 млн. долл. направлено на проведение «научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ». Отсюда – большое количество лиц, заинтересованных в продолжении противоракетного проекта.

Во-вторых, с созданием ПРО связаны интересы американского бизнеса. Заказы на разработку различных противоракетных систем получили такие корпорации, как Lockheed Martin, Boeing, Raytheon и General Dynamics Corporation. Ограничение систем ПРО означало бы урезание крупных военных заказов.

В-третьих, администрация Обамы видит в ПРО обновленную систему гарантий безопасности союзникам. За минувшее десятилетие страны ЕС, Япония, Израиль, Тайвань и даже Австралия часто сетовали на пренебрежительное отношение Вашингтона. Развитие систем ПРО совместно с партнерами позволяет Вашингтону доказать обратное.

Соединенные Штаты не видят, на какую уступку со стороны России они могли бы разменять соглашение по ПРО. Поэтому максимум, на что может рассчитывать Москва, – это декларация о партнерстве в сфере ПРО, которая, по-видимому, повторит судьбу красивых документов 1990-х годов.

Однако для России даже в таком варианте есть потенциально опасные моменты. Российские СЯС обладают техническими возможностями преодоления системы ПРО за счет (1) высоких количественных потолков и (2) наличия носителей с РГЧ ИН. В обмен на соглашение о военно-техническом сотрудничестве в сфере ПРО американцы могут предложить России ослабить один из этих инструментов. Поэтому идея заключить компромисс по ПРО «любой ценой» вряд ли соответствует российским интересам.