О ценностях и нормах

Состояние как дискуссии о модернизации России, так и реальных шагов в этом направлении показывает, на мой взгляд, что самостоятельно осуществить модернизацию Россия не сможет. У элиты нет комплексной стратегии; модернизация продолжает отождествляться с наращиванием инновационной составляющей в экономике; инструментом ее считают раздачу денег, а не жесткое государственное регулирование; явная избирательность в поддержке убивает всякую мотивацию к переменам. «Модернизация» становится лозунгом, которым оправдывается новый «распил» государственных финансов, не могущий продолжаться в рамках «антикризисных» мер.

В такой ситуации любой позитивный опыт – а происшедшее в последние десятилетия в Восточной Европе я оцениваю исключительно в таком ключе – следовало бы изучать с особым вниманием. Тем более что реализацией программы модернизации бывшие советские сателлиты обязаны Европейскому союзу, который Россия в последнее время считает своим «стратегическим партнером» и с которым она наиболее тесно связана торговыми, инвестиционными и социально-культурными узами.

Не скрою: появление три недели тому назад документа Еврокомиссии, громко названного «К модернизационному партнерству между Европейским союзом и Россией», породило у меня определенный энтузиазм. Увы, безосновательный. И дело не столько в реакции российских политиков, которые в один голос заявили, что Европе не следует пропагандировать свои ценности и учить Россию демократии – хотя ни слова «ценности», ни понятия «демократия» в тексте записки не встречается ни разу, – сколько в самой сути европейской стратегии, степени ее проработанности и в ощущениях европейцев о возможности применения их рекомендаций в России.

Предъявив Москве «10 пунктов» потенциальной программы модернизации, брюссельские бюрократы, на мой взгляд, показали, что они стали в отношениях с Россией еще большими «путинцами», чем сам Владимир Путин и его окружение. Документ абсолютно свободен от реальных предложений и наполнен пустой риторикой о «наращивании инвестиций», «расширении торговли», создании «более конкурентоспособной и более зеленой экономики», «сбалансированном развитии» и многом другом – причем его цели (принять более подробный план действий на саммите ЕС–Россия в начале июня и добиться существенного продвижения по предлагаемым направлениям к концу текущего года) настолько нереалистичны, что вся эта история наверняка будет быстро забыта.

И это очень печально. Европейский союз не извлекает уроков из отношений с Россией. «Дорожные карты» 2005 года, ведущие в никуда, Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, которое будет готовиться еще много лет, и многое другое – все это почему-то не подталкивает Брюссель к изменению курса. Между тем заявленный президентом Дмитрием Медведевым курс на модернизацию мог бы стать для Европы сигналом о том, что в отношении России можно пытаться применить новые стратегии.

Центральными их элементами должны стать отказ следовать традициям словоблудия членов правительства и выдвижение ряда конкретных инициатив, поощряющих российскую трансформацию. Например, ЕС мог бы снять ограничения на инвестиции в стратегические отрасли своей экономики для российских частных корпораций с прозрачными историей создания и структурой собственности, сохранив их для «Газпрома», «Роснефти» и «эффективных собственников», выживающих только за счет государственной поддержки. Он мог бы объявить о готовности создать с Россией зону свободной торговли в обмен на полное инкорпорирование в российское законодательство требований acquis communautaire (совокупность правовых норм. – «НГ»), касающихся антимонопольной политики и политики обеспечения качества продукции. Ничто не может так сильно помочь российской модернизации, как трансферты европейских технологий, – и Европа в данном случае должна четко определиться, на каких условиях такие трансферты в будущем могут оказаться реальными. Следовало бы со всей решительностью заявить: диалог с Россией Европейский союз ведет не ради демократии, а ради модернизации; то, что он продвигает, – это не ценности, а нормы.

Нормы – вот основной приоритет европейских отношений с Россией. Европейские ценности давно не вызывают у россиян отторжения. Но согласие с ними не производит – и не произведет – ни политической, ни экономической революции. Чтобы изменить Россию, нужно внедрить в ее законы и практики нормы, по которым Европа – с ее разными, строго говоря, ценностями – живет уже более полувека, строя «все более тесный Союз». А для этого необходим вполне конкретный торг, а не общие рассуждения; нужно завлечь российскую политическую элиту в процесс последовательной «европеизации» российской юридической и экономической практики.

И, разумеется, нужно создать у российских граждан реальное ощущение того, что Европа считает Россию своей потенциальной частью. Заявления европейских структур – сделанные в день инаугурации Виктора Януковича – о том, что Брюссель считает Украину вправе подать заявку на участие в ЕС, должны были прозвучать в отношении России уже давно. Потому что принимать европейские нормы и «приближаться» к Европе имеет смысл только при наличии перспективы стать ее частью и вместе с ней создать самый мощный экономический и политический блок, который вернул бы Старый Свет в мировую политику XXI века, став, возможно, сдерживающим растущую мощь Азии элементом. А «дистанционное обучение», которое Европа, идя на поводу у нашей элиты, предлагает России, вряд ли способно сегодня кого-то увлечь.