Александр Караваев В переводе на русский политика soft-power – это широко понимаемые механизмы гуманитарной политики страны, помноженные на известную настройку всего аппарата внешнеполитического влияния государства в направлении запросов граждан соседней страны. Понятно, что наизнанку не вывернешься и что качество жизни, уровень социального обеспечения, правила административного регулирования и законы взаимоотношения бизнеса и власти – все эти и другие метки, формирующие внешнюю привлекательность страны, не возникнут из ниоткуда со знаком плюс, если в реальной жизни этой страны они со знаком минус.
Однако технологически можно оперировать и тем, что есть. Гуманитарные механизмы были и в Советском Союзе, они присутствуют и в первых документах СНГ 16-летней давности. Новая Россия, с точки зрения соседей – скомпрометированная имперским наследием, сталинским правлением и ельцинским бардаком, только после осени 2004-го начала нащупывать новые подходы к внешней политике. Тогда черта внешнеполитического крушения Москвы была подведена позором досрочного поздравления Кремлем Виктора Януковича с победой на президентских выборах в Украине. Создается впечатление, что именно тогда Путин принимает решение активно «не соваться» и не распугивать, а по возможности действовать с сопредельными странами мягко и закулисно. Государством становятся востребованы исследования об уровне образования и социальной стратификации постсоветского пространства. Возникают исследования по распространению и трендам развития русского языка (выполнено исследовательским фондом «Наследие Евразии», основанным в 2004 году). Позже возникают такие структуры, призванные создавать и координировать гуманитарную политику, как фонд «Русский мир» (2007), фонд гуманитарного сотрудничества СНГ МФГС (2006), был проведен первый Форум соотечественников (2006), в эти же годы стартовал медиафорум СНГ под патронажем РИА Новости. Концентрация внимания власти на гуманитарной повестке наглядна. Тем более на фоне ограниченных результатов, а иногда и провала «традиционной» торгово-сырьевой дипломатии.
Новые механизмы политики не означают быстрого перехода в качество влияния. Лишь с появлением фигуры Медведева в должности президента возникла более удачная комбинация вертикали для активизации soft-power. Он как нельзя кстати в роли проводника этого стиля. Не обладая матерой харизмой Путина, он оказался более привлекателен для многих групп интеллектуальных элит постсоветского пространства. Благодаря либерально-модернизационному стилю Медведева возникают свободное пространство и потребность для подключения к российской внешней политике НПО/НКО. Их участие придаст заметный импульс гуманитарному продвижению России, создаст поле soft-power. А это будет нечто новое и более застрахованное от провала. Ведь когда Москва интриговала в отношении того, кто прорвался в той или иной стране к власти (Украина, Грузия), отеческая, читай – геополитическая, заинтересованность бывшей метрополии была шита белыми нитками. Новый стиль говорит иным языком – о качестве жизни людей, о правах меньшинств, о том, на каком языке они говорят, и о том, как осуществляется гуманитарное развитие. В этом невозможно провалиться. Как может сорваться работа НПО? Результаты в 2009 году уже были заметны особенно в направлении Грузии. Москва поддержала деятельность общественных инициатив грузинской интеллигенции и российских общественных организаций. На их площадках возник процесс диалога российского и грузинского общества. А это уже немало в сложившихся условиях.
Можно привести еще ряд сюжетов 2009 года в описанной тенденции. Скажем, более развернутыми оказались программы межвузовского и иного образовательного сотрудничества. В странах Содружества появляются специализированные магазины русской книги. Стали проводиться филологические форумы для преподавателей русского языка. Впервые за 53 года в России изданы языковые учебники на русском для изучения тюркской и иранской семьи языков. Появилась линейка учебной литературы для школьников, изучающих русский как иностранный. С другой стороны, эта деятельность практически не заметна в Центральной Азии: Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан по-прежнему остаются закрыты непроницаемым барьером от подобных инициатив.
Потенциал гуманитарной политики России действительно большой, но тем не менее остается неясным, вольет ли эта жизнь внизу новую энергию в непроницаемые для граждан механизмы межгосударственного постсоветского капитализма. Вроде бы поставлена задача более тонкой настройки внешнеполитических механизмов, но при этом акценты на имидж и политический пиар российской власти преобладают над реальной работой. Поэтому и получается такая картина – журналисты постсоветских стран на IV медиафоруме мило пообщались между собой, но в памяти остается не сам форум, а явление журналистам Медведева. Посыл понятен: далеко не все журналисты в своих странах могут пообщаться напрямую со своим президентом.
Конечно, демонстрация опеки и внимания подобным форумам и конгрессам оказывается более дешевым способом проведения гуманитарной политики, но он не может заменить все ее содержание.
