Глеб Павловский Слово «стратегия» утомило, как потливый сосед в метро. Всякий знает – едва на визитных карточках замелькали «стратегические институты» и «центры стратегий», понимаешь, что ты в Москве. В столице нашей Родины, где скопились несметные пласты пустых слов публицистики.
Почему Обама едет в Москву, не решив несомненно более важные для Америки вопросы? Скажем прямо – нет ни одного серьезного глобального вопроса, в котором США сегодня зависели бы от России. Даже осмотр Кремля продвинутому интернет-юзеру Обаме проще вести путем виртуальной экскурсии либо ознакомившись с его комфортабельной копией в виде пятизвездочного отеля в Анталии. Ну а на личное ознакомление с устройством знаменитого «тандема власти» время есть у разъездных политологов, но никак не у главы государства с колоссальным суверенным долгом.
Проблема проста – США для своего функционирования, экономического в первую очередь, нуждаются в проведении глобальной политики – и ее ведут. Когда мы спим или ковыряем в носу, рассуждая о «геополитике будущего», Америка обсуждает – причем со знанием дела! – тоскливые дела Мьянмы или Дарфура. Далее она вмешивается и поправляет «дарфурских товарищей». США не смеют обойтись их способностью вести две современные войны зараз. В отличие от нас им надо планировать сцену завтрашнего дня. Угадывая, кто и зачем попытается своротить сцену набок.
Экономическая Россия сравнительно с США карлик; страшно ленивый карлик. (Так бывает с карликами, богатеющими на шоу-бизнесе.) Но политика отлична от экономики. Ресурсами здесь иногда бывают даже результаты ошибочной прошлой политики. Несколько лет назад Стивен Сестанович охарактеризовал действия России как «представление слабой страны, как бы на ее месте действовала сильная», – неприятное, но точное замечание. Но по самому смыслу слов слабой Россию делает не экономика, а неверные действия на основе ложных представлений. То есть проблема не в слабости, а в стратегическом недомыслии.
Все большие, умные стратегии последнего 20-летия – дискредитированы. Мы проспали инновационные шансы 20-летия – все кроме одного, и он-то остается единственно уважительной причиной наших прогулов. Есть инновационный продукт Россия. На него есть спрос, и пусть мы не знаем, где и какой, – спрос растет.
***
Мы пытаемся быть великой державой, не зная мира, в котором хотим быть великой державой. Мир вошел в режим долгосрочной «инновационной нестабильности». Каждого из игроков ждут свои риски и – выигрыши. Диалог стратегий – часть труда по стабилизации мира – хочет его Америка или нет? Но готова ли к диалогу вторая – российская – стратегическая сторона? Сложность выработки российской стратегии безопасности – в непродуманности реального (а не желаемого или номинального) статуса России. В самом деле, какой он? Ясно, что глобальный статус в былом, советском смысле слова у России отсутствует. Но и у Америки ее – подорванный Бушем – глобальный статус не равен прежней «демократической империи». Глобальная военная сила Америки реальна, но сегодня практически малоприменима. Тогда Россия является региональной державой? Находясь в 11 часовых поясах между Евросоюзом и Америкой, из которых пять поясов идут вдоль границ Китая, трудно быть «региональными». Но дело не только в этом. Регионы интересов России находятся в зоне американского и нескольких других вмешательств. Американское вмешательство неизбежно и носит глобальный характер. Может ли Россия не добиваться контроля такого вмешательства – вплоть до контроля программ, осуществляемых здесь другими сверхдержавами разного уровня, например китайской и американской?
Что означает, например, эвфемизм «постсоветского пространства» на Евровостоке? Россия сформировала – и своей помощью, и своим вмешательством, и заниженными тарифами, даже своими ошибками – гигантскую полустабильную сферу партнерств, вечно бунтующую против нас – и вечно покорную. Она неконсолидируема, зато инструментальна. И она управляема – даже теми скромными инструментами, какие у нас есть. Для этого нам не нужны новые права, о чем без устали напоминает Дмитрий Медведев. Нам не нужна и «сфера влияния» с границами, прикрепленными к карте СССР, – после августа 2008-го влияние России уже имеет не «постсоветский», а глобальный характер. Влияние есть, но оно неуправляемо и стратегически не анализируется. Его можно быстро утратить, не конвертировав в глобальные институты. Глобальные институты – это глобальная власть. Чья она? Кто станет решать за весь мир «в общих интересах»?
***
Прежде отношения России с Америкой слишком часто были бесперспективны, а то и сами порождали угрозы. Россия и сама виновата, приняв навязанную Бушем форму «партнерства». Но ставки слишком велики. Не обамамания, а новые шансы и ставки требуют от Медведева переступить через обиды и законное недоверие к самой Америке. Кроме того, Обаму просто надо политически поддержать.
Американское несочувствие России вообще не аргумент в пользу наших параноиков. Антиамериканизм в конце концов – форма стратегической вторичности и зависимости: США не должны управлять нашим эмоциональным регистром с помощью своей дурацкой красной кнопки без проводков: «Буш–Крах–Перезагрузка». До и после июльского саммита Москва будет тестировать новый Вашингтон. Не только намерения Обамы, но и объем реально возможного для него. Это не мания недоверия, а стратегическая пауза, связанная с уяснением пределов возможного для президента США. Его собственные политические проблемы весьма серьезны. Все это надо взвесить, чтобы двинуться дальше.
***
Американская политика в отношении России часто не злонамеренна, но туповата. Может ли, например, Россия быть партнером США по решению иранской проблемы? О да, конечно. Только выясним сперва, в чем наш спор с Ираном? Именно как региональный он для нас не слишком остр. У России нет «иранской проблемы» в американском смысле слова – как застарелой общенациональной боли. Но его уровень несомненно повысится в близком будущем, как только Россия перейдет к долгосрочному обустройству регионов Кавказа и Центральной Азии. С неизбежными элементами их реконструкции. Но для нас это пока вопрос нашей завтрашней – глобальной – стратегии. Парадокс в том, что Иран, региональная сверхдержава близкого будущего, станет проблемой лишь для глобально действующей России, но не для сегодняшней. Но следует ли отсюда, что Америка Обамы приглашает Россию к глобальной активности в зоне американских национальных интересов?
***
США добились важной вещи – превратившись в мировой институт, они могут не допустить ничьих попыток одностороннего контроля над миром. Это важный результат. Возникновение новой России и обогащение Китая сделали возможным такое «разделение глобальных властей». Готовы ли американцы советоваться с Россией по стратегическим вопросам? Будущая повестка российско-американского диалога целиком относится к глобальной повестке – от стратегических вооружений до европейской безопасности и постсоветского пространства. Любые действия по этой повестке эффективны только при условии глобальной компетентности. Россия признает американскую компетенцию – признает ли Америка российскую? Но и нам придется спросить себя: а на самом-то деле мы уверены, что мы компетентны в делах Центральной Азии, включая Пакистан? В вопросах европейской стратегии и в составлении своего списка стран, которых мы готовы допустить к ядерному оружию?
Мировая геополитическая система сегодня абсурдна. Она находится в вечном страхе пинка – и провоцирует пинки (Северная Корея превратила пинки в бизнес). От Пхеньяна до Киева и Тегерана мир уязвим для ударов, продуманных извращенными умами. Мир открыт для любых видов вредительства – из которых сетевые атаки и вирусы лишь очевидные подтверждения злой воли (чаще, чем правительственных попыток). Мир закрыт только для сильной долгосрочной стратегии! Яркий симптом этого – бесполезные коллективные усилия международных сил в разных регионах мира. Пираты Сомали, Афганистан, Конго, Пакистан – образцы бесполезности школьной стратегии: «Ребята, навались!»
Повестка саммита готовилась старцами, чьи козни восходят ко временам Рейгана и Буша-отца. (Ровно 20 лет назад вечный Роберт Гейтс готовил «пропагандистскую бомбу на Горбачева» – отмену поправки Джексона–Вэника! Поправка жива по сей день, а Обаму отправляют к Медведеву с тем же старым еврейским анекдотом...) Но для Обамы это все промежуточные формальности.
Не МИД, но мир перед ним. Этот мир нов, начата общая его ревизия. Обама едет в Москву встречаться с этим пока неясным миром. Президент Медведев для него – неуточненный аспект этого нового мира. Хотя Обаме и нужны быстрые результаты, даже больше, чем нам, Медведев ему интересен иным, чем нефть и ракеты от покойника Устинова. Чем? Все та же наша нелепая Россия, 20 лет от роду. Мы на Кавказе доказали, что не допустим создания механизма безопасности, из которого будем исключены. Нужно ли это доказывать еще раз, недостаточно ли прошлого раза? России срочно нужны новые коллективные институты мировой власти. Послеавгустовская решимость России должна перейти в стратегию разделения глобальной власти с другими. Глобальная Россия не смеет пропускать обязательные уроки мировой стратегии.
Дарья Гармоненко