Двойной стандарт по-русски

Международный уголовный суд выписал ордер на арест президента Судана Омара аль-Башира.
Фото Reuters

Не успел рассеяться эффект от предыдущего заявления председателя комитета по международным делам СФ РФ Михаила Маргелова о том, что решение Международного уголовного суда об аресте президента Судана создаст опасный прецедент в системе международных отношений, как спецпредставитель РФ в Судане выступил с новой оценкой. Пообещав оказать Судану гуманитарную помощь, Маргелов предостерег общественность, что последствия решения МУС могут привести к гуманитарной катастрофе.

Хотя обеспокоенность Маргелова гуманитарным положением в Судане можно только приветствовать, общий тон его выступлений по поводу ситуации в этой стране вызывает недоумение и разочарование. Такого рода высказывания одного из творцов внешней политики лишь укрепят убежденность западных партнеров в необходимости сохранения курса на дистанцирование от России.

Что заставляет российскую дипломатию поддерживать человека, обвиняемого в военных преступлениях прокурором, сумевшим убедить трех независимых судей выдать ордер на арест? Есть ли у России такие интересы в Судане, которые могли бы если не оправдать, то по крайней мере обосновать эту поддержку? И какова выгода для России от этого демонстративного осуждения решения организации, к которой она не имеет ни малейшего отношения?

Публичное присутствие Российской Федерации в Судане выглядит весьма скромным. В отличие от Китая, второго крупнейшего «адвоката» суданского режима на международных площадках, Россия не смогла установить сотрудничество с Суданом в 90-е и упустила возможность закрепиться на суданском нефтяном рынке через компанию опального бизнесмена Михаила Гуцериева «Славнефть» в 2000-е годы. Сегодня у России нет выраженных экономических интересов ни в суданской «нефтянке», ни в других добывающих отраслях, как нет у нее и инвестиций в эту страну или рынка сбыта своей продукции, которые требовали бы защиты любыми способами. Однако неофициальные интересы отдельных заинтересованных групп из России могут простираться очень далеко.

Стоит напомнить, что Россия не раз фигурировала в отчетах международных правозащитных организаций в качестве одного из поставщиков оружия Судану. Российские военные с негодованием отвергают все обвинения, настаивая на уважении эмбарго ООН на поставки оружия в Судан, введенного в 2004 году. Экономическое отсутствие в Судане Россия стремится компенсировать геополитической вовлеченностью – еще в 2006 году в Судане в рамках миротворческой миссии ООН была развернута российская авиагруппа.

Поскольку жизненно важных интересов в Судане Россия не имеет, неприятие решения МУС об аресте президента Аль-Башира должно иметь иное рациональное объяснение. Сперва можно предположить, что Россия усмотрела в независимом решении МУС, деятельность которого ей совершенно неподконтрольна, косвенную угрозу своему суверенитету. Предложение России пожертвовать справедливостью (судом над Аль-Баширом) ради мира сигнализирует об опасном ценностном отрыве нашей внешней политики от мирового тренда. Российские власти, следуя установленному внутри страны порядку, привыкли считать партнерами тех, кто находится на вершине власти. Но так ли это дальновидно, если среди самих суданцев есть те, кто, как гражданский премьер Судана в 1986–1989 годах имам Садык аль-Махди, считает Башира ответственным за происходящее и поддерживает решение МУС? Так ли это оправданно, если вспомнить судьбу российских нефтяных компаний, заключавших договоры с законным правителем Саддамом Хусейном, в два счета выдворенных из страны без компенсаций и извинений после вторжения США?

Однако есть и другое предположение, не столь умозрительное, но оттого не менее пугающее, – не является ли позиция России ответной фигурой Китаю, интересы которого в Судане колоссальны? За протестом против ареста Башира при желании можно увидеть моральную поддержку Китая, единственного постоянного члена СБ ООН, отвергающего гуманитарные основания во внешней политике и имеющего геополитические интересы в Африке. Оказывая помощь восточному соседу сегодня, российские дипломаты, видимо, рассчитывают на понимание по другим вопросам в будущем.

Российская внешняя политика становится все более запутанной. Вчера мы обосновывали свое вмешательство в Грузию гуманитарными причинами, а сегодня – применительно к Судану – считаем их глубоко второстепенными по отношению к несправедливому и неокончательному миру. Россия все глубже погружается в мир двойных стандартов, в использовании которых сама обвиняет другие страны.