Вячеслав Володин Любая жизнеспособная политическая система предполагает наличие основы – фундамента, на который впоследствии надстраиваются все политические институты, обеспечивающие политическое и экономическое развитие страны.
Чем прочнее фундамент – тем более сложные (и эффективные) политические конструкции страна может себе позволить. Успешная реформа – это не просто изменение законов, а, возможно, изменение самих основ жизни людей. Непонимание этого дважды сыграло злую шутку в российской политической истории ХХ века. Так, стремительное развитие в начале века, вызванное либеральными политическими и экономическими реформами, было оборвано кризисом, вызванным войной, а затем катастрофой революции. Те, кто считает, что революция была неизбежным следствием Первой мировой, а не слабостью государства Российского, забывают, что из всех воюющих держав катаклизм такого масштаба произошел только с Россией. Другой пример – развал СССР, когда необходимое обновление системы было осуществлено с помощью решений, которые на первый взгляд были быстрыми и очевидными, однако они не учитывали фундаментальных основ советской политической системы и государства. Всем известно, к чему это привело – крупнейшей геополитической катастрофе ХХ века.
В США1 роль основы политической системы играет жесткая двухпартийная модель, которая институционально закрепляет роль политической элиты и обеспечивает стабильность в принятии ключевых политических решений. Это становится особенно заметно, если посмотреть на практические идентичные программы двух ведущих американских партий. Таким образом, любой человек, имеющий политические амбиции, вынужден принять определенный набор базовых идеологических установок. Именно это гарантирует сохранение основных элементов американской политики вне зависимости от смены администраций в Белом доме.
Европейская партийная система значительно мягче по сравнению с американской, однако официальные государственные институты и бюрократия играют значительно более важную роль. Так, в Великобритании все министры являются партийными, а их постоянные заместители – беспартийными и не меняются даже с приходом оппозиции к власти. Фактически беспартийная европейская бюрократия выполняет функцию гаранта преемственности политического курса, неподвластного смене политических предпочтений простых избирателей.
Послание президента Дмитрия Медведева Федеральному собранию – предложение выстроить целостную конструкцию российской политической системы. Доступ малых партий в парламент, отчет правительства перед Государственной Думой, представление кандидатур на пост губернатора политическими партиями – это примеры открытости власти, расширения контрольных функций общества, без чего невозможно поступательное движение вперед. Но предложенные меры сбалансированы увеличением срока полномочий президента и Государственной Думы – центральных институтов политической системы России, что также очень важно, так как речь идет об оптимальной модели, которая должна быть эффективной.
Важно, что увеличение срока полномочий президента до шести лет, а Государственной Думы – до пяти позволит избавиться от порочной практики совпадения сроков избирательных кампаний и станет, таким образом, дополнительным фактором стабильности системы. Станет меньше популизма во время избирательных кампаний и снизится градус конъюнктурной политической напряженности, и, что немаловажно, президент, назначая губернатора на пять лет, теперь сможет оценить его по результатам работы, что ранее было невозможно при четырехлетнних сроках полномочий главы государства.
Интересен опыт основателя Пятой республики генерала де Голля. Он прекрасно помнил, к чему привело парламентское гулянье накануне Второй мировой войны. Поэтому, когда сразу после окончания войны правительства опять стали сменяться раз в несколько месяцев, а инфляция выросла до угрожающих размеров, де Голль провел конституционную реформу, укрепившую вертикаль власти, и ввел семилетний срок президентских полномочий2. Как показала история, эти меры значительно оздоровили как политическую, так и экономическую систему страны. Лишь спустя почти 50 лет политической стабильности Франция вернулась к пятилетнему президентскому сроку.
Почти все великие реформаторы ХХ века – Франклин Рузвельт, Маргарет Тэтчер, Франсуа Миттеран, Гельмут Коль – возглавляли свои страны на протяжении длительного срока3. Объяснение этому простое: любые реформы, даже относительно локальные4, требуют времени. А когда речь идет о перестройке экономики с целью сделать ее конкурентоспособной, это важно вдвойне. Ведь вопрос стоит так: либо стране быть конкурентоспособной, либо не быть вообще страной. Россия может быть только сильной.
1 В США вопрос о продлении президентского срока остро обсуждался в середине 80-х годов. Тогда его предлагали продлить до шести лет, но без права переизбрания. Аргументация сторонников хорошо понятна и сегодня: борьба за переизбрание «вычеркивает» почти два года из стратегических планов последовательного проведения какой-либо политики.
2 Напротив, введение в 1993 году четырехлетнего президентского срока – это не только «калька с американской практики», но и попытка превращения президента России в зависимую от влиятельных олигархических и региональных кланов фигуру.
3 Франклин Рузвельт находился у власти 12 лет, Маргарет Тэтчер – 11 лет, Гельмут Коль – 16 лет, Франсуа Миттеран – 14 лет.
4 Недавняя реформа российской энергетики заняла 9 лет, муниципального самоуправления – 6 лет, ЖКХ – 7 лет.
Дарья Гармоненко