Алексей Малашенко: "Нас изучают под микроскопом"

В недавнем своем выступлении президент Дмитрий Медведев резко отозвался о советологии, обозначив ее как болезнь, которой заражены влиятельные западные политики. Симптомы этого заболевания препарирует в интервью «НГ» член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко.

– Алексей, по-моему, советология – такая же наука, как и американистика. Однако за рубежом наших ученых не называет параноиками...

– Советология – это действительно такая же наука, как американистика, но дело в том, что на Западе, как и у нас, в ней всегда присутствовала идеология. И даже сами американцы достаточно четко делились на советологов, изучавших Советский Союз, и на тех, которые его критиковали. То есть была объективная оценка и оценка, покрытая неким идеологическим флером. Если помните, в «Золотом теленке» есть такой немецкий профессор, который написал книжку на 200 страниц о том, что СССР будет великой державой – и именно на этом основании его нужно как можно быстрее уничтожить. Вот где-то в этом ключе и работали «идеологические» советологи: они действительно все рассматривали исключительно с этой точки зрения – как бороться с нашей страной, как ее «добить», и так далее. А были люди, которые просто описывали СССР, как куст или дерево. И, естественно, для нас это было очень болезненно. Тем более что советологи в те времена в общем-то писали правду.

– А мы ничего нормального про Советский Союз у себя прочесть не могли...

– Конечно. То, что приходило извне, хранилось в спецхранах. С точки зрения прежнего режима, это была враждебная литература, потому что про СССР говорили правду.

– Чем отличается современное «россиеведение» от советологии?

– То, что происходит сейчас, безусловно, происходит под влиянием последних событий. Россиеведение – явление несколько иное. Потому что советология рассматривала Советский Союз как некий совершенно отдельный феномен, который не вписывался в общую картину мира. Новый предмет рассматривает Россию как часть Европы. Безусловно, сейчас есть люди, верные традиции, которые однозначно считают Россию врагом. Однако осколки старой советологии вернулись не в академическую среду – они вернулись в политику, ее принципов придерживается какая-то часть советников. Не все. Сейчас даже Бжезинский говорит, что случившиеся разногласия между Россией и Западом – это не холодная война, потому что нет войны идеологий. Но если мы начинаем верить в войну идеологий, то мы действительно еще больше будем расшатывать лодку.

– То есть такое раскачивание происходит лишь на уровне политического языка – не науки?

– Разумеется. Наша американистика – это что, паранойя? Она и при советской власти в общем-то не была паранойей. Конечно, тогда были какие-то журналисты, политобозреватели... но ситуация была другая. Современное россиеведение очень разное. Сейчас приходит новое поколение – ребята лет 30 и чуть-чуть постарше. Вы знаете, они совершенно не рассматривают Россию как врага. То, что они не понимают и против чего выступают, они рассматривают как некую объективную данность. И, во всяком случае у европейцев, проскальзывает чувство сожаления, что мы все-таки Россия, а не Советский Союз.

– Откуда сожаление?

– Все-таки в 90-е годы была надежда на демократию, а Россия рассматривалась как нормальная часть мирового сообщества, хоть и с какими-то исключениями, особенностями. И сегодня они удивляются нашей агрессивности. Правда, они рассматривают ее как некий субъективный фактор, связанный с конкретными личностями. Они сейчас говорят о том, что наша агрессивность – это объективно-закономерное следствие нашего государственного национализма. Который тоже, в свою очередь, объективен, поскольку Россия очень долго была не особо выдающейся державой. Сейчас же, пользуясь нашей терминологией, она «встает с колен», и агрессия на вербальном уровне – это реакция на прошлое бессилие. Россиеведы говорят об известном комплексе неполноценности. И это все-таки совсем другой стиль – не стиль холодной войны. Но как же обидно, когда тебя под микроскопом рассматривают! Мне один мусульманин сказал недавно: «Ну что же ты нас изучаешь, как каких-то муравьев...» Мы обижаемся, что нас изучают и часто не понимают. А мы хотим в глазах науки выглядеть такими, какими видим себя в нашей идеологии – белыми и пушистыми. И когда о нас пишут правду, это раздражает.

– Почему Медведев так резок в оценках?

– Я думаю, это случай, когда свита играет короля. Тем более когда два короля сразу, естественно, Медведев не может выбиться из общего ряда. Представьте себе на секундочку, что он будет говорить более сдержанно. Если он скажет нечто более либеральное, более здравое, то я не знаю, как с ним поступят – ведь он будет играть против своих. А свои сейчас ведут разговор на эмоциях. Это все печально.