Об избирательности олимпийского спокойствия

Выдача правительством Сербии Радована Караджича Гаагскому трибуналу – событие, как сейчас модно говорить, знаковое, хотя и прогнозируемое и поэтому не такое уж важное. По трезвом размышлении для Сербии даже не возникает вопроса – стремиться в Европейский союз или нет. Это путь любой страны, которая хочет быть «настоящей Европой». ЕС поставил твердое условие и дождался его выполнения. Реагируя, МИД России с олимпийским спокойствием заявил, что это решение – внутреннее дело сербов. Но зачем тогда было распалять страсти вокруг ситуации в странах бывшей Югославии, которые пусть и не так далеки от нас, как пресловутый Гондурас, но все же не имеют с нами ни общих границ, ни сколько-нибудь важных общих дел?

Конечно, терпеть этнические чистки чуть ли не в центре Европы было невозможно, но в том, что до этого дошло дело, есть и вина Запада. Надо разобраться, кто что делал не так и что следует пересмотреть в политике, в международном праве. Может быть, именно это имел в виду президент Медведев, сказав на совещании в МИДе, что «ресурс прежних подходов в значительной мере исчерпан». Казалось бы, можно начинать разговор, «не устраивая истерик», как сказал президент по другому поводу.

Но в том-то и дело, что наша внешняя политика последних лет в ее проекции внутри страны выглядит как череда истерик, которые мы закатываем по разным поводам – от строительства трубопровода Баку–Джейхан до расширения НАТО, от переноса памятника советским воинам в Таллине до Черноморского флота, от итогов референдума в Ирландии о ЕС до ПРО. Даже о беспорядках в парижских пригородах наши комментаторы пишут во взвинченно-злорадном тоне. Но все без толку: и трубопровод построили, у нас не спросив, и Париж, кажется, устоял.

Внешняя политика России разумнее и реалистичнее, чем можно было бы подумать, слушая комментарии государственных СМИ, официальные и полуофициальные заявления. Кто-то, может быть, поверил, что «в ответ на Косово» Россия признает независимость Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья, но не признала. И Крым отбирать у Украины мы не будем, и бомбардировщики не полетят на Кубу. Но если не миллионы, то десятки тысяч людей этого уже хотят. Для них мир поделен на друзей (Венесуэла, Иран, Белоруссия и самопровозглашенные республики) и врагов (почти все остальные, особенно Америка, Украина и Грузия), и разговор на эти темы возможен только в тональности Жириновского. Потом оказывается, что все это – сотрясение воздуха, делать мы ничего не будем, но и никакой катастрофы не произойдет.

В мире есть страны, поведение которых определяется уязвленным самолюбием (скажем, Польша при братьях Качиньских), и страны, ощущающие себя в осажденной крепости (как Мьянма, Куба, отчасти Иран). Кое-где сохранились даже «народные мстители» (такова риторика иранского и венесуэльского президентов). Но «уязвленное самолюбие народных мстителей в осажденной крепости» – такая «модель» складывается, кажется, только у нас. Пока больше на словах, чем на деле: политические концепции отдельно, реальное поведение отдельно, а пропаганда – сама по себе. Но это не может продолжаться до бесконечности. Внешняя и внутренняя политика взаимосвязаны, слова и дела – тоже. Переход от одного к другому происходит неожиданно, но потом дело всегда идет не по сценарию.

России нелегко привыкнуть к мысли, что с ВВП, составляющим менее 3% мирового, нельзя претендовать на центральную роль в мировых делах. Иллюзия, что мы не только сохраним место в Совете Безопасности ООН, но и получим дивиденды за «свержение коммунизма», давно рухнула. Даже странам с гораздо большими возможностями придется учиться жить по средствам и строить внешнюю политику по принципу «не навреди». Звучит банально, но это как умеренность в еде, с которой начинается забота о собственном здоровье.