Марина Образкова Сегодня исполняется два года, как в Москве заявил о себе, пожалуй, самый шумный имущественный конфликт между жителями и столичными чиновниками. Южное Бутово за короткое время стало синонимом народного возмущения и локальной революции. Тогда, два года назад, в том, кто прав, а кто виноват, разбирались судьи, судебные приставы, ОМОН, Общественная палата, депутаты различных уровней. Что же происходило тогда и происходит сейчас с бутовцами, «НГ» рассказал пресс-секретарь мэра Москвы Сергей Цой.
– Прошло ровно два года, как бутовский конфликт на слуху. Что сейчас можно сказать об этой истории?
– На самом деле история Южного Бутова продолжается не два года, а больше трех лет. Все это время правительство Москвы ведет работу с жителями на законных основаниях. Все началось с переговоров. С кем не удалось прийти к обоюдному согласию – пришлось судиться. Суд выиграло московское правительство. Вовсе не потому, что суды у нас, как говорят, купленные. В подтверждение этого можно привести тот факт, что есть суды, которые мы проигрываем, и их довольно много.
Однако этот суд был выигран, и 19 июня 2006 года в Бутово пришли судебные приставы. И начали выселять тех, кто суды проиграл. Они требовали выполнения закона. Но тогда жители поселка Бутово встали стеной.
– Дальше история развивалась довольно быстро.
Все было драматично. Пришел ОМОН. Все начали говорить, что это московское правительство вызвало ОМОН, что оно поступает бесчеловечно и т.д. На самом деле ОМОН вызвали не мы.
– Приставы?
– Да. Все остальное было передергиванием фактов. Кому-то было выгодно, чтобы правда была именно такой.
– Недавний случай с дворником Хусаином Исхаковым тоже происходил с активным участием приставов?
– Это точно такая же, в сущности, история, как и бутовская. Если суд принял решение – его нужно исполнять. Если закон не исполняется – государство применяет силу. С дворником Исхаковым именно этот случай. Он приехал в Москву, женился на 60-летней «молодой» женщине, оформил себе прописку. И скоропостижно развелся. Взял служебную, принадлежащую городу жилплощадь. Кто ему что обещал там оформить – непонятно. Согласно пословице – незнание законов не освобождает от ответственности. Понимал, что начальник ЖЭКа не даст ему площадь в собственность. Вы бы поверили начальнику ЖЭКа?
– Считаете, он точно знал, что его будут выселять?
– Он прекрасно понимал, что никакой начальник ЖЭКа ему собственность не оформит, и привез свою настоящую жену. У них двое детей. И сейчас Исхаков говорит, как можно выселять семью с беременной женой. Эта история подобна тому, как если бы вы были владельцами квартиры, сдали ее в аренду на год, а через год решили жить там сами. А квартирант вам заявляет, что у него жена беременная и он сейчас позовет сюда прессу и Общественную палату.
– Дворник – прессу?
– Ее не надо вызывать. Журналист находится на месте происшествия за час до начала пожара.
И что в этом случае должен делать город? Что сказать очередникам? Кому мы отдаем квартиры?
– Но в Южном Бутове дома принадлежали тем, кто в них жил?
– Да, с одной стороны, эти истории не совсем повторяют друг друга. Вспомним самую шумную историю Юлии Прокофьевой. Везде говорили, что у нее отнимают дом. Здесь неувязочка. У Прокофьевой не было там своего дома. У нее была комната площадью чуть больше девяти квадратных метров в доме.
– Остальное ей не принадлежало?
– Да, и это можно документально подтвердить. Есть справки из БТИ. В документе написано, и сама она знает, что жила в коммунальном доме. Ей принадлежало всего девять квадратных метров. Звучали крики, что вместо полноценного дома женщине дают однокомнатную квартиру, а она с сыном. И им нужно жить раздельно. Как они жили до попытки их переселить – вместе или раздельно?
Кроме того, взамен 9–10 квадратных метров комнаты им предлагали в собственность квартиру площадью 40 квадратных метров. Это в четыре раза больше, чем у них было. Рыночная цена этих метров в доме максимум 2 тысячи долларов по ценам того года. Умножаем и получаем 20 тысяч и параллельно вычислим предложенные 40 квадратных метров. В то время метр в многоквартирном доме стоил около 4 тысяч долларов. Итого 160 тысяч. Плюс компенсация за земельный участок, который формально ей не принадлежал. Есть ли у Прокофьевой документы на землю? Нет, потому что московская земля в собственность практически не оформлялась. Де-факто. Таким образом, Прокофьевой и ее сыну предлагалось в восемь раз больше, чем она имела, плюс компенсация за земельный участок. И еще одна однокомнатная квартира по социальному найму.
– Но история на этом только началась?
– Мы подаем в суды, потом приходят приставы, которые должны исполнить законное постановление. Так же как они приходили к дворнику Исхакову, а жители дома его защищали, потому что он хорошо убирал дом. В Бутове тоже поддержали Прокофьеву. Произошло банальное жонглирование фактами. ОМОН вызывало не московское правительство, решение было принято законно. Вопросы были решены полностью. Более того, Юлия Прокофьева получила ровно то, что должна была получить два года назад.
– Это больше, чем получили ее соседи?
– Нет, в пропорциях они получили столько же, сколько и Прокофьева. И не потому, что вмешивались пресса и Общественная палата. А потому, что мэр Москвы Юрий Лужков со своим народом не воюет.
– Но в данном случае получается, что ваша точка зрения оставалась в тени во время конфликта. Могу сказать на основании своего опыта общения с вами, что получить от вас информацию довольно сложно.
– Мы говорили, но нас не слышали. Просто нужно было найти клапан выпуска пара, предъявить претензии местным властям, и поэтому бутовскую историю в подробностях рассказывал второй федеральный канал. Вмешивалась Общественная палата, мол, видите, мы слышим голос простого человека.
А сегодня, по прошествии времени, ни Общественной палаты, ни СМИ в Южном Бутове уже нет. Мы сегодня сами поднимаем эту историю. При этом довольно часто приходится слышать, что возмущенные теми или иными проблемами некоторые горожане угрожают нам и шантажируют: если вы не решите вопрос, то мы устроим второе Бутово. Пожалуйста! Устраивайте! По прошествии двух лет история показывает, что московское правительство поступило правильно: и юридически, и по совести. Что касается успеха Прокофьевой, то она потеряла два года жизни в этой борьбе и сделала пиар депутату Госдумы Александру Лебедеву, парламентарию Мосгордумы Сергею Митрохину и коммунистам, которые заходили помитинговать. Помогла сделать кому-то политическую карьеру. Никто из примкнувших не думал о людях.
– Была мотивация заступничества со стороны Общественной палаты?
– Сейчас Николай Сванидзе – тогда активный защитник – говорит, что они вступились за жителей, потому что была угроза применения насилия: «Наша задача состояла в том, чтобы организовать диалог между жителями и властями, и мы ее выполнили. Сами же решения – это не наше дело». Вот так оказывается – теперь не наше дело... А ведь вы сами говорите, что Бутово и есть имущественный конфликт. Людей там не били. Видеозаписи доказывают это. Сами правозащитники вступают в рукопашную с ОМОНом. А сейчас видно, что они боролись вовсе не за народ, а за самих себя. Людьми же занималось правительство Москвы. Мы их отселяли, мы им давали компенсации. Больше положенного мы платить не можем – связаны бюджетом.
 Место деревенских домиков постепенно занимают высотки. Фото Виктора Мордвинцева (НГ-фото) |
– Сегодня вопрос с Бутовом решен?
– Там выстроен красивый район, где сдано 100 тысяч квадратных метров жилья, где живут уже сами бутовцы и более 1500 семей очередников. Прокофьева получила положенные ей деньги. В целом оказывается, что бутовцами все эти годы занимается только правительство Москвы. Сегодня осталось еще несколько домов. С этими жителями также будем решать вопросы в порядке переговоров.
– Как громкая история повлияла на обстановку в Бутове?
– Там появились предприимчивые граждане, которые начали покупать недвижимость по 0,5 квадратных метра, одному квадратному метру, 0,93 квадратных метра.
– Такое разве возможно?
– Они уже их купили в деревянных развалинах и требуют с нас по однокомнатной квартире. Ничего они не получат. Что касается так называемых защитников граждан, вот видите, они породили групповой эгоизм, индивидуальный эгоизм, махинации и шарлатанство.
«Южное Бутово» стало нарицательным словосочетанием. Например, мы ездили с Юрием Лужковым в Башкирию, объезжали город. И президент Республики Башкирия Муртаза Рахимов показал на горе полуразрушенный поселок. Он объяснил, что, несмотря на принятый генплан, там ничего не получается построить, потому что жители этих домов заявляют, что в Южном Бутове, в Москве, горожане получают хорошие компенсации и просят от региональных властей астрономические суммы. Такая же ситуация складывается в Астраханской области. Таким образом, мы получили серьезные проблемы с созидательным процессом в стране.
– Возможно ли было оставить эту пару домов и застроить район, не трогая шумных граждан?
– Это как история, произошедшая в Китае. Там стоит один маленький домик, а вокруг котлован. Но в таком случае это чистое иезуитство получится. Предлагали ли тому китайцу выселиться или деньги? Мы-то предлагаем реальные компенсации. Если вернуться к Бутово, то надо было всех оставить и ничего не строить?
Эта обычная для города история, мы ежедневно, ежемесячно, ежегодно отселяем огромное количество людей. Отселяемые имеют право на жилье в том же округе. Но иногда инвестор предлагает большую площадь, но в более отдаленном районе. Люди часто соглашаются. Но после Бутова люди начали выходить на улицу, чтобы остановить стройку. Выходят бабушки и говорят, что ничего не дадим построить, потому что привыкли здесь гулять с собачкой.
Если бы мы собрали очередников и сказали, что их очередь затягивается на несколько лет, потому что ордера на квартиры им выданы в Южном Бутове, где граждане не уступают землю и митингуют? Тогда бы бутовцев рядом не было, там были бы десятки тысяч людей и все было бы сметено. ОМОНа не нужно было бы. Но мы не хотим воевать и никогда не будем стравливать людей друг с другом. Как это делали в Бутове некоторые политиканы.
– В связи со стихийной остановкой строительства вспоминается случай в Митине. Люди не знали, что будет строиться перед домом. Вышли и сломали свежевозведенный строительный забор.
– Это наша недоработка, проблема муниципальных служб. Люди должны знать, что будет строиться. Там глава управы или префект должен был объяснить жителям, что за работы будут вестись. Есть же кабельное телевидение в округах.
– Изменила ли эта история имидж столицы?
– Она имидж вовсе не испортила. Если человек любит и верит, он все равно будет любить и верить, что бы ни говорили. Люди разберутся сами в бутовской истории. Умные знают, где правда. А политиканов давно там уже нет. Пена уляжется, а в Бутове будут стоять дома и детские сады. Самая лучшая политика делается мастерком.
– Так где же человеку получить достоверную информацию о том, что происходит в его дворе?
– К гражданам должен выйти глава управы, префект. Но есть проблемы. Некоторые руководители боятся телекамер и журналистов. Потому что знают, что их могут использовать как разменную карту в политической ситуации, когда «ты и в шапке дурак, и без шапки дурак».
История конфликта
Жителей Южного Бутова выселяли для того, чтобы на земле, занимаемой их домами, построить жилой комплекс. Распоряжение правительства Москвы № 857 появилось еще в 2004 году. Снести предполагалось 86 частных домовладений. Однако префектура не смогла полюбовно договориться с выселяемыми жителями. В итоге местная власть подала иск в Зюзинский суд Москвы. В мае 2006-го судом было принято решение о принудительном выселении жильцов. За дело взялись судебные приставы. После штурма, предпринятого судебными приставами, конфликт попал в центр внимания СМИ. Особенное внимание привлекла жительница Юлия Прокофьева, проживавшая на Богучарской улице. Ей с сыном Михаилом предлагали однокомнатную квартиру на улице Кадырова,8 – она отказалась. Прокофьева требовала две однокомнатные квартиры – одну для нее, другую для сына, обе в собственность.
Скандал разгорался. Соседи не пускали бульдозеры для сноса дома. В конфликте приняли участие Общественная палата и депутаты Госдумы и Мосгордумы. Член Общественной палаты Анатолий Кучерена договорился с мэрией о заморозке части исков о выселении и индивидуальном договоре с каждым выселяемым жителем.
В сентябре 2006 года президиум Мосгорсуда удовлетворил надзорную жалобу семьи Прокофьевых, и решение о принудительном выселении было отменено, так как посчитали, что суд принял решение на основании устаревших норм оценок жилья, а также используя старый Жилищный кодекс. От мирового решения конфликта с префектурой семья отказалась. Дело вернули в райсуд для повторного рассмотрения. 3 мая 2007 года Мосгорсуд признал законным решение о выселении семьи Прокофьевых, подтвердив решение Зюзинского суда.
В итоге Юлия Прокофьева подписала мировое соглашение с правительством Москвы, по которому ей дали две квартиры в Западном округе столицы, на Веерной улице, и около миллиона рублей денежной компенсации за земельный участок. Со стороны московского правительства соглашение подписал префект Юго-Западного административного округа Алексей Челышев. Всего в поселке 554 участка. В этом году планируется снести еще 104 домовладения.
