Иван Родин. Комитет Госдумы по безопасности предлагает расширить список преступлений, наказание за которые – конфискация имущества. На Охотном Ряду вчера состоялся круглый стол на эту тему, где выступили и зарубежные эксперты. Российские законодатели много раз повторяли, что нашей стране далеко до государств, считающихся образцами демократии и соблюдения прав человека.
Сейчас в нашей стране, чтобы какое-то имущество конфисковать, надо доказать в суде, что оно нажито преступным путем. А в некоторых европейских странах действует презумпция виновности, когда сам обвиняемый должен доказать, что его деньги и собственность приобретены законно, а потому конфискации не подлежат.
Напомним, что в прошлой Думе попытки введения презумпции виновности в российскую правовую практику предпринимались, но к успеху не привели. Тогда данные предложения не были поддержаны на самом верху. Вчера многие участники круглого стола в Госдуме выдвигали идеи еще раз обратиться к руководителям государства с просьбой вернуться и к этой, и многим другим интересным инициативам.
Первый заместитель председателя думского комитета по безопасности Михаил Гришанков напомнил, что в современный российский Уголовный кодекс институт конфискации был возвращен чуть меньше двух лет назад. Это стало следствием ратификации Россией ряда международных конвенций по борьбе с терроризмом. По мнению Гришанкова, которое он высказал в своем докладе, открывшем работу вчерашнего круглого стола, даже такое короткое время уже позволило выявить серьезные недостатки в правоприменительной практике. Он отметил, что сейчас конфискация считается «иной принудительной мерой уголовно-правового характера», а потому «процедура, регламентирующая применение судом таких мер, до сих пор детально не прописана». Гришанкову явно не нравится, что таким образом решение применять или нет конфискацию отдано на откуп суду. Правда, на возможную коррупционность такого откупа он все-таки намекать не стал, хотя причины его недовольства и так всем были понятны. Среди недоработок – в судах путают процессуальную конфискацию, когда изымаются вещдоки, и конфискацию как метод возмещения ущерба человеку или государству.
О нулевом компенсационном значении конфискации в ее нынешнем виде красочно сказал член комитета по безопасности, известный борец с коррупцией еще в советские времена Александр Гуров. Он привел статистику, полученную из разных правоохранительных ведомств. В 2007 году ущерб обществу от различных преступлений и затраты государства на борьбу с преступностью составили в сумме около 1 трлн. руб. «Кошка наплачет больше» – так определил Гуров примерно 150 млрд. руб., полученных от разоблачения преступников. Причем, по его словам, конфискация из этого объема составила всего 35 млн. «Как видно из приведенных цифр, о каком-либо конкурентном противостоянии государства и криминала, давно привычном для стран с рыночными подходами к национальной экономике, говорить не приходится», – сделал Гуров однозначный вывод. Он отметил, что разные силовые структуры дают совершенно различные данные о количестве дел, закончившихся конфискацией преступно нажитого имущества. При этом депутат с возмущением перечислил наиболее яркие факты конфискации электрических шнуров, мобильных телефонов, бензопил, мороженого мяса и кондитерских изделий. «Где же конфискованные виллы, в которых отдыхают доморощенные мафиози и чиновники, изрядно уставшие от поборов с населения, роскошные яхты, где они развлекаются с элитными проститутками?» – риторически вопрошал Гуров. Ответа ему никто не дал.
Александр Гуров сообщил, что наибольший ущерб гражданам и государству наносят налоговые преступления – 59 млрд. руб., финансовое мошенничество – более 51, незаконное предпринимательство – около 41 млрд. Но за эти-то преступления, чуть ли не закричал Гуров, конфискации и не предусмотрено. Между тем, по его мнению, этот институт имеет и нравственно-политический аспект, потому что помогает власти гасить недовольство масс наличием богачей, и экономический – компенсация ущерба от преступлений, и, наконец, профилактический – потому что делает многие преступления в принципе бесполезными. «Чего воровать, расхищать собственность, ведь деньги-то все равно отнимут» – так объяснил свою последнюю мысль Гуров. Его вывод пессимистичен: «Этот вновь введенный институт права эффективно не работает и работать не будет». Тем не менее Гуров призвал перейти ко второму этапу введения конфискации – за тяжкие и особо тяжкие преступления по отдельным статьям. Любопытно, что зампред Верховного суда Александр Карпов неожиданно поддержал введение презумпции виновности, признав, что доказывать в суде преступные основы нажитой подсудимым собственности крайне сложно: «Может быть, надо ввести норму о доказательстве законности имущества самим обвиняемым».
