Иван Сафранчук В 2007 году Туркменистан вышел из изоляции и, по сути, проводит многовекторную политику. В текущем году туркменский президент съездил в Саудовскую Аравию, Россию, Казахстан, Иран, Китай, США, причем в некоторые из этих стран не по одному разу. Гурбангулы Бердымухамедов посетил все государства Центральной Азии, кроме Узбекистана (но его президент Ислам Каримов сам прилетал в Ашхабад), принял участие в саммите ШОС в Бишкеке в августе в качестве гостя.
И, наконец, визит 6–7 ноября в Брюссель как столицу Евросоюза явился очередным свидетельством внешнеполитической активности преемника Сапармурата Ниязова. А ведь Туркменбаши в конце правления отправлялся в зарубежные вояжи 1–2 раза в год, а его министр иностранных дел несколько лет вообще не покидал родную страну.
Однако перспективы многовекторной политики нового главы Туркменистана остаются не ясны. В настоящее время и Москва, и Пекин, и Вашингтон, и Брюссель имеют свои программы отношений с Ашхабадом. Всем необходим доступ к туркменским энергоресурсам.
Первой добилась успеха Россия, подписав в мае 2007-го предварительное соглашение с Туркменистаном о строительстве Прикаспийского газопровода. Участником этих договоренностей также является Казахстан. Правда, к намеченной дате (до 1 сентября) не удалось утвердить конкретные технические параметры и сроки, однако переговоры продолжаются. Но в июле Бердымухамедов в ходе визита в Пекин обновил соглашение о прокладке газопровода из Туркменистана в Китай. Идет подготовка к строительным работам.
В течение всего года Туркменистан посещали представители США. Вашингтон убеждает Ашхабад в целесообразности и технической возможности строительства Транскаспийского газопровода в обход России. Также многие наблюдатели предполагают, что в туркменско-американском диалоге есть вопрос о военном присутствии США на Каспии.
ЕС, в свою очередь, видит в Туркменистане ресурсную базу для «Набукко», трубопроводного проекта, неразрывно связанного с Транскаспийским проектом.
Все хотят дружить с Туркменистаном и заключать контракты с конкретными обязательствами. Наиболее простой и технически проработанный вариант, поскольку он планировался еще в СССР, предлагает Россия. Проект газопровода в Китай может столкнуться с некоторыми политическими трудностями, но является вполне возможным.
Более того, российское и китайское предложения на определенных условиях могут быть согласованы.
Проект, продвигаемый ЕС и США, – Транскаспийский – невозможно реализовать так же быстро, как российский и китайский варианты. Вокруг него много политических, технических и экономических неопределенностей. Однако получить доступ к европейским потребителям в обход России очень привлекательно для Туркменистана.
Россия, США, ЕС и Китай, продвигая свои проекты, все-таки исходят из того, что все они осуществлены не будут, то есть это конкурирующие предложения. Исходя из этого многовекторность Туркменистана воспринимается как явление временное – на период выбора из нескольких альтернатив.
Ашхабад может вдохновлять пример Астаны. Однако Казахстан, выстраивая отношения с разными партнерами, балансируя между Россией, Китаем и США, между их интересами и взаимными подозрениями, тем не менее достаточно предсказуем для всех. Как никак он член ОДКБ, ЕврАзЭС и ШОС.
Насколько можно судить, Туркменистан пока понимает многовекторность достаточно примитивно: вообще иметь дело со всеми, а в каждом конкретном случае – с тем, с кем выгоднее. Это своего рода прагматизм – не случайно Бердымухамедов в разных местах и форматах неоднократно высказывался в том плане, что не надо политизировать экономические вопросы. Все это говорит о том, что президент серьезно недооценивает проблемы геополитики.
В случае Туркменистана многовекторность является фактором неопределенности. Но рано или поздно глава государства должен будет предпринять реальные шаги, чтобы не вызывать вопросов и непонимания у внешних партнеров.
Дарья Гармоненко 
