Жак Сапир Спекулятивные фонды (хеджинговые фонды), придуманные в США в конце 1980-х, сейчас являются важными игроками на мировых финансовых рынках. Для одних это добрые самаритяне, для других – опасные спекулятивные рычаги. Как бы то ни было, хеджинговые фонды оказывают существенное влияние на финансовые колебания.
Принцип действия таких фондов прост. Он базируется на основном механизме современных рынков: возможности брать опционы, то есть приобретать обязательства (опцион) на покупку или продажу акций в будущем. Фактически участник рынка делает ставку на изменение стоимости данной ценной бумаги в сторону повышения либо понижения.
Существует гипотеза, согласно которой предпочтения игроков на финансовом рынке распределяются в соответствии со средневзвешенной стоимостью акции по знаменитой колоколообразной кривой Гаусса. Еще в начале XIX века эту кривую изучал великий математик Карл Фридрих Гаусс (1777–1855). Если данная гипотеза верна, то с помощью компьютера можно быстро вычислить опционы, потенциальная прибыль от реализации которых недооценена (и которые, следовательно, надо скупать), и переоцененные опционы (их надо продавать). Таким образом, задача спекулятивного фонда состоит в покупке и продаже опционов, которые осуществляются очень быстро и в больших количествах.
Противники хеджинговых фондов называют процесс чистой спекуляцией. Сторонники же уверяют, что постоянные арбитражные операции фондов – извлечение доходов из разницы будущих курсов акций – содействуют установлению равновесия на рынке. То есть получается, что хеджинговые фонды – это добрые самаритяне финансов. Действительно, если предпочтения распределяются согласно кривой Гаусса, такой арбитраж является благом. Но это верно лишь тогда, когда рынки ведут себя спокойно. Как только финансисты начинают проявлять беспокойство, распределение предпочтений перестает носить регулярный характер. В этих условиях информация может доходить до участников рынка неравномерно и тогда деятельность хеджинговых фондов грубо раскачивает рынки. На этот факт еще в 1980-х указывали Стивен Салоп и Джозеф Штиглиц.
Пример можно привести и из финансового кризиса 1998-го. Спекулятивный фонд LTCM, созданный для того, чтобы с выгодой использовать математические модели арбитража, рассыпался и едва не утащил за собой Уолл-стрит.
Когда рынки спокойны, арбитраж играет уравновешивающую роль, только она в общем-то в этот момент не нужна. А на волнующихся рынках, когда мог бы понадобиться механизм для восстановления равновесия, деятельность спекулятивных фондов играет противоположную роль. Поскольку становится невозможным предвидеть, как в будущем сложатся предпочтения участников рынка, сотрудники хеджинговых фондов действуют, надеясь, что у них получится заработать, или же исходя из того, что им следует компенсировать уже понесенные убытки. И с этого момента центральной фигурой становится уже не Карл Гаусс, а Федор Достоевский, математик уступает место игроку, который идет ва-банк и проигрывает все вплоть до украшений жены.
Нынешняя ситуация в мировых финансах напоминает скорее казино Баден-Бадена, чем свидетельствует о рациональности Homo oeconomicus. Несмотря на ободряющие новости, которые распространяют информационные агентства, американский финансовый кризис далеко не завершен. В первом семестре 2007 года доля просроченных обязательств в портфелях ипотечных кредитов достигла 7% (в норме она не должна превышать 1%). Небольшой рост американской экономики, зафиксированный в августе и сентябре, – это не более чем следствие снижения учетной ставки. В США задолженность домашних хозяйств в среднем на 120% выше их годового дохода, а уровень накопления едва достигает 1,5%. В реальности – за исключением 0,1% самых богатых – рядовые американцы фактически оказались неплатежеспособными. В США растет бюджетный дефицит, который усугубляется расходами на войну в Ираке, а также дефицит торгового баланса. Таким образом, в наличии все элементы серьезного международного кризиса. В этих условиях рынки не могут вести себя спокойно.
Хеджинговые фонды сейчас становятся самой грубой патологией игрока, так умело описанной страстным любителем игры Достоевским. Развязка будет драматической.
Дарья Гармоненко