Александра Самарина. – Борис Ефимович, это решение принял политсовет?
– Такой вариант существует, он обсуждается широко, но решение будет принимать съезд, поэтому говорить о том, что у нас тройка сформирована, преждевременно. А на политсовете этот вопрос не обсуждался вообще. Есть просто мнение подавляющего большинства региональных организаций.
– Включение в первую тройку вас и Владимира Рыжкова свидетельствует о смене партийного курса – от лояльности к противостоянию власти?
– Что касается курса, моя позиция предельно ясна. На знаменах нашей партии написано: свобода, собственность, законность. Нынешняя власть попрала свободу, у нас свободной печати нет, а есть цензура, у нас независимого правосудия нет, собственность тоже условна. Посмотрите на Сахалин-2, на дело Гуцериева, я уже про ЮКОС молчу. То есть попраны базовые ценности нашей партии. Идти в фарватере политики нынешней власти мы не будем: это пагубно для России. Они строят чекистско-бюрократический социализм, а мы должны строить социально ориентированную рыночную экономику европейского типа. Разницу чувствуете? Теперь этот курс поддерживается, я думаю, огромным количеством наших сторонников – как внутри партии, так и вне ее. И я лично не собираюсь ничего в этом смысле корректировать. Меня не учили облизывать начальство, там и так много желающих, – уже, по-моему, до Владивостока всех не переставишь. В этом хоре я петь не буду.
– А как быть с финансированием партии, зависящим от госчиновника Анатолия Чубайса?
– Партия имеет шанс победить, только если у нее много сторонников, в том числе и помогающих ей материально. Мы должны все сделать для того, чтобы было ровно так. Партия, которая зависит от одного субъекта, вообще права на существование не имеет. Если этого не произойдет, то тогда у нас и шансов нет.
– Каковы эти шансы сегодня?
– 50%. Эта цифра не с неба свалилась: итоги выборов в регионах показали, что СПС в среднем преодолел 7%, с небольшим запасом, то есть находится где-то на границе – отсюда и число вероятности. Мы победили в Красноярске, Томске, Ставрополе, неплохо выступили в Ленинградской и Московской областях. Уже по судам видно, что там выборы были подтасованы.
– Мартовский успех основан на левых декларациях? Как совместить это с праволиберальным курсом, который вы собираетесь отстаивать?
– Есть проблемы, волнующие людей: бедность, низкие пенсии, зарплаты бюджетников, имущественная дифференциация в зависимости от региона. В Москве средняя зарплата выше 1000 долларов, а в моем родном Нижнем Новгороде и 400 долларов не достигает. А расстояние между этими городами всего 400 километров. Любая партия – левая, правая – должна отвечать на такие вопросы. Есть ответы дешево-популистские – суть их состоит в том, что нужно все раздербанить, разделить поровну, и все будут счастливы и богаты. Подобные дешевые ответы, может, и красиво звучат, но не приводят к результату. Мы говорим: бедность генерируется монополией, которая задирает тарифы, будь то на коммунальные услуги, на газ или электричество. Бедность генерируется коррупцией, безмерной централизацией денег, когда вся страна работает, а зарабатывает одна Москва. Нужно сохранять налоговую базу на уровне регионов, оставляя у них не менее 55% собираемых налогов. Нужно всячески бороться с монополиями и их алчными аппетитами, где можно – создавая конкурентную среду, а там, где невозможно, жестко регулируя тарифы. Нужно действительно провести дебюрократизацию российской жизни, поставить под контроль общества всю эту алчную, вороватую путинскую бюрократическую машину. Вот тогда будет борьба с бедностью, появится средний класс, на самом деле будет больше рабочих мест и так далее. Наш ответ по поводу пенсий: все деньги от акционирования «Роснефти», частично «Газпрома» и так далее вложить в фонд будущих поколений, создав его в размере триллиона долларов, который должен быть размещен в ценных бумагах высокой защиты. Доходность по ним где-то 5%: это 50 миллиардов долларов в год. 50 миллиардов – это удвоение пенсии. Вот наши ответы, мы знаем механизм, как удвоить пенсии. Для этого вашу чекистскую собственность нужно акционировать. С первым – что им пенсию удвоят – они согласны, а со вторым, что всю их чекистскую собственность, которую они хапнули и ради которой они там и сидят, нет. Просто, понимаете, нас ни с кем не перепутать.
– Помню, как вы объясняли свой уход из политики в момент перехода в банк «Нефтяной». Почему решили вернуться – не стало банка? Или чертовски хочется работать?
– На самом деле у меня совсем другое. Я считаю, что страна движется не туда, куда надо. Она, конечно, одурманена ценами на сырье, но, когда выяснится, что это все кончается, она окажется у разбитого корыта. И если существуют какие-то вполне конкретные программы, то нельзя сидеть сложа руки. Это слишком безответственная позиция. Поэтому коль скоро есть шанс предложить, на мой взгляд, эффективную и успешную для России альтернативу, то отказываться не стоит – это первое. Второе – я, честно говоря, приятно удивлен, что мои коллеги по партии меня поддержали. Я особо-то никуда не рвался, потому что считал: есть руководство, есть какие-то свои мысли... Но когда люди, с которыми я создавал эту организацию, говорят: «Это нужно сделать», то отказываться, согласитесь, тоже неприлично.
