Александра Самарина. На заключительной пресс-конференции саммита G8 Владимир Путин произнес неожиданную на первый взгляд фразу: о том, что Россия не будет выдумывать для себя «какую-то собственную демократию». Странность заключалась в диссонансе этого тезиса с положением о демократии суверенной, главной программной установкой «Единой России». Как известно, автором термина является заместитель главы президентской администрации Владислав Сурков.
«Мы в России пережили очень тяжелые времена – они связаны с развалом Советского Союза, с фактической гражданской войной на Кавказе, с обнищанием миллионов людей после крушения прежней экономики, с развалом социальной системы. Разумеется, это все не могло не наложить отпечатка на реальную сегодняшнюю жизнь. Но это совсем не значит, что мы будем выдумывать для себя какой-то особый российский способ существования, какую-то особую российскую демократию. Мы будем развиваться, как все цивилизованные страны, на общих принципах», – заявил Путин в Хайлигендамме.
Является ли заявление Путина отражением неких противоречий во власти? «Все это согласовано, – уверен заместитель гендиректора Центра политических технологий Алексей Макаркин. – Суверенная демократия, с точки зрения ее сторонников, свойственна всем ключевым игрокам на мировой арене». Суверенная демократия, разъяснил Макаркин, противопоставляется ориентированным на Запад государствам постсоветского пространства, где произошли цветные революции: «Россия и США – суверенные демократии». Причина путинского комментария, замечает политолог, лежит совсем в другом поле и не связана с известной внутрироссийской дискуссией. Путин, говорит Макаркин, просто отвечает на обвинения, не имеющие прямого отношения к понятию суверенной демократии: «Запад предъявляет конкретные претензии – в России ограничена свобода слова, создаются большие проблемы НПО, недостаточно свободные выборы. И здесь задача президента – показать, что Россия развивается в направлении классической демократии, которая существует на том же самом Западе. Развивается, может, каким-то своим путем, но цель – это выход на классическую демократию».
Трудно отделаться от ощущения, что в этой ситуации присутствуют некоторые аспекты внутренней политики. Примерно то же самое – о следовании общепринятым демократическим принципам – недавно говорил на экономическом форуме первый вице-премьер российского правительства Сергей Иванов. В речи его многие эксперты увидели программу будущего президента страны. Выступавшие следом федеральные чиновники тоже пытались доказать: Россия не прячется за железным занавесом, это демократическое государство, открытое иностранному капиталу. Напомним также: некоторое время назад в интервью журналу «Эксперт» дистанцировался от термина «суверенная демократия» коллега Иванова по цеху президентских преемников, главный куратор нацпроектов Дмитрий Медведев. Непохоже, что с тех пор он изменил точку зрения.
Нынешнее выступление президента, как и спич его потенциального преемника, – экспортный товар, призванный подтвердить обозначившуюся линию руководства страны на ликвидацию проявлений холодной войны между Россией и Западом. Однако случившееся может стать полезным элементом и внутренней дискуссии: отечественная идеология проделала большой путь в поисках самобытности. Сегодня она больше нуждается в унификации понятий.
