Иван Сафранчук В 2007 году у России открылось уникальное окно возможностей для резкой активизации в Центральной Азии, в результате были достигнуты договоренности с Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном о развитии транзитной инфраструктуры.
После смерти Ниязова в Туркменистане сложилась правящая коалиция, представителям которой нужно время, чтобы закрепиться на своих местах, а возможно, и переделить власть еще раз. Год, может быть, полтора они не будут ссориться с «Газпромом» и Россией.
Узбекский президент Каримов, чьи полномочия закончились в январе, имеет законную возможность провести выборы только к концу года. При этом он чувствует уязвимость. Отношение западных стран к узбекским выборам вполне предсказуемо, несмотря на все сигналы из Европы о возможности смягчения критики. Узбекистан весь 2007 год и, наверное, частично в 2008 году будет стараться не отвечать отказом на российские предложения.
Казахстан – это случай более сложный. Для многих на Западе кажется странным: почему самый прогрессивный президент Центральной Азии готов к расширению сотрудничества с Россией? Ведь он усугубляет зависимость от России, а должен во главу угла ставить диверсификацию? Но ничего странного в выборе казахского президента нет. Какие у него альтернативы? С КНР он сотрудничество развивает, но по геополитическим и военным причинам осторожничает. ЕС ничего серьезного пока не предлагает: приоритетный проект ЕС «Набукко» далек от реализации, польская инициатива и саммит в Кракове выглядят как «проамериканская тусовка». США на все свои проекты навешивают такую геополитическую нагрузку, которая отрицательно воспринимается в Москве. А вот с Москвой Казахстан не хочет трений.
Что предлагали Казахстану на Западе? Стать надежным поставщиком сырья и важной геополитическим фигурой в антикитайских комбинациях. Но Назарбаев настраивает политическую элиту Казахстана на большие проекты по модернизации страны, обеспечению конкурентоспособности и качественного экономического роста. Он хочет намного больше, чем Запад привык ждать от правителя богатой углеводородами страны.
Но и для России Казахстан – нелегкий партнер. Интерес Казахстана к российским проектам будет во многом зависеть от способности самой России к качественному развитию и сотрудничеству с Казахстаном на равноправной основе.
Казахстан наиболее свободен и независим в выборе геополитических и инфраструктурных проектов. И именно казахский президент, со всей этой свободой, поддерживает российские проекты. Не потому, что связан по рукам и ногам, не потому, что зависим, а потому, что выгодно. А вот туркменский президент даже после подписания декларации по Прикаспийскому трубопроводу продолжал говорить о том, что вопрос о строительстве Транскаспийского газопровода (по дну Каспия в обход России) еще не закрыт. Его можно понять: он вынужден идти на договоренности не с самых сильных позиций и, наверное, думает, что мог бы получить больше.
Итак, Казахстан осознанно и рационально делает выбор в пользу российских проектов. Узбекистан и Туркменистан в этом году находятся не в лучшей форме для решения стратегических вопросов, но отказать России они сейчас не могут. Россия спешит – надо как можно быстрее оформлять согласие в контракты и начинать их реализацию.
Визит Путина в Казахстан и Туркменистан при всей его успешности – это только начало нового раунда большой игры за влияние в Центральной Азии. Главная проблема в Центральной Азии – не договориться, а реализовать.
Есть и еще важная проблема – китайская реакция. Китай очень внимательно и настороженно относится к договоренностям России с Казахстаном, Туркменистаном и Узбекистаном. Фактически создается сеть транспортных проектов, которая блокирует китайский доступ в Туркмению. Конкуренция есть конкуренция. Когда Китай в прошлом году подписывал соглашения с Туркменией, которые могли нанести прямой ущерб «Газпрому», он о российских интересах не думал. Но все-таки конфронтация с КНР в Центральной Азии вряд ли в интересах России. Значит, потребуются консультации и согласование интересов.
Дарья Гармоненко 
