Марш прошел. И ничего

Марш несогласных под Самарой прошел. Под откровенно антипутинскими лозунгами. По согласованному с властями маршруту. Практически без эксцессов. На глазах у представителей государств Евросоюза. И что?

И – ничего.

Марш был приурочен к саммиту Россия–ЕС, сделан под него, ему адресован. Организаторы акции из коалиции «Другая Россия», очевидно, рассчитывали продемонстрировать Западу свидетельства злодейств «кровавого путинского режима», так сказать, в режиме online. С точки зрения PR-технологий идея выглядела вполне здраво. Однако у марша с самого начала было одно, но более чем существенное ограничение: организаторы не могли провоцировать милицию на применение насилия. Невозможно было изменять место или формат проведения акции. Невозможно было активно задействовать боевые спецгруппы (прежде всего из НБП). И дело не только в том, что «Другую Россию» жестко предупредили российское МВД или Сергей Ястржембский. Такие предупреждения случались и раньше – всегда, собственно. Просто Европа, которая, как известно, «нам поможет», не терпит формального нарушения закона ни с чьей стороны. Ее пришлось уважить.

И вот марш прошел по заранее выбранному маршруту и под бдительным контролем милиции, но без ее вмешательства. Акция получилась весьма вялой и не слишком представительной. Но мученики, мученики, агнцы невинно убиенные! Их больше нет.

Отнюдь не будучи сторонником «Другой России», я всегда говорил: пусть идут. Ведь когда с телеэкранов исчезают кадры «милиция разгоняет несанкционированное шествие», внимание обывателя концентрируется совсем на другом. На том, что именно хотела сказать радикальная оппозиция. Так что же?

Ответ прежний. Ничего.

Я не преувеличиваю. «Нам нужна другая Россия», «Россия без Путина», «Отдайте нам наш город» – что все это означает для рядового гражданина? Впрочем, иногда лидеры несистемной оппозиции говорят об объединении и едином кандидате, а Михаил Касьянов любит тему круглых столов. Но это никак не проясняет сути вопроса.

Традиционный торг с очередными местными властями на тему «митинг или шествие», попытка провести именно шествие и именно «на своем» месте с очевидной перспективой разгона – все это делается по одной-единственной причине. «Противостояние режиму» и образ жертвы жизненно необходимы «Другой России» как послание избирателю. Ведь другого, содержательного и ясного у нее попросту нет.

Постоянно подогреваемый конфликт с властями в формате маршей решает и второстепенную, но более чем острую проблему несогласных – проблему внутренних противоречий. Михаил Касьянов первым заявил о себе как о едином кандидате от радикальной оппозиции. Виктор Геращенко при очевидной поддержке Леонида Невзлина и Станислава Белковского сделал это вторым. Сторонники Гарри Каспарова говорят о некоей процедуре праймериз кандидатов, при этом сам Каспаров считает, что на него делает главную ставку Запад. Эдуард Лимонов первоначально поддерживал Каспарова, но сейчас переориентировался на Касьянова. Ирина Хакамада пока не заявляет о своих притязаниях, однако призывает радикальную оппозицию проводить свои акции в формате, согласованном с властями. По-прежнему играет свою игру Владимир Рыжков. Наконец, далеко не едины в понимании электоральной стратегии технологи несистемной оппозиции, прежде всего Георгий Сатаров и Станислав Белковский.

Не нужно быть пифией для того, чтобы предположить: Коммунистическая партия, «Справедливая Россия», СПС и «Яблоко» в декабре-2007 поглотят львиную долю протестного электората. «Другая Россия», которая в парламентских выборах участвовать вообще не будет, ничтоже сумняшеся провозглашает главной своей целью победу на президентских. Но сможет ли она в условиях нынешних разногласий собрать хотя бы два миллиона подписей для одного кандидата, не говоря уже о шести миллионах для трех?

Лидеры «Другой России» – настоящие «лишние люди». Их подлинная трагедия – не в насильственном вытеснении за рамки нормального политического процесса. Им попросту нечего сказать. Если не дать им стать «мучениками за веру», им грозит самое страшное – забвение.