Антон Трофимов. Совсем недавно считавшийся самым последовательным и верным союзником Москвы белорусский президент Александр Лукашенко в последнее время стал совершенно непредсказуем. Еще не затихло эхо новогодней «нефтяной» войны, а официальный Минск уже дважды выступил с новыми заявлениями на эту тему – причем заявлениями взаимоисключающими.
Сначала сам батька заявил, что достигнутые ранее договоренности с Россией о транзите нефти будут аннулированы, и снова предложил пересчитать все платежи. Затем с небывалой поспешностью руководитель пресс-службы президента Белоруссии Павел Легкий опроверг эту информацию. «Ни о каком аннулировании соглашений, подписанных по вопросам поставок нефти, речь не идет», – заявил он вечером в минувшее воскресенье и добавил, что Минск расценивает появление такой информации как «чистой воды провокацию».
В Москве публичной реакции на это раздвоение не последовало. А о непубличной можно только догадываться – по той скорости, с которой последовало опровержение слов Лукашенко. Однако на фоне недавних заявлений с российской стороны о возможности установления реальной границы между членами все более эфемерного Союзного государства такое громкое молчание можно расценивать как отсутствие внятной внешней политики Москвы по отношению к Минску.
С одной стороны, понятно, что усиливающаяся непредсказуемость белорусского лидера, то клянущегося в дружбе с Россией, то делающего авансы Западу (в стиле «готов ввести евро вместо рубля»), делает выработку такой политики невозможной. С другой стороны, не исключено, что именно ее отсутствие и толкает Лукашенко на метания, амплитуда которых растет день ото дня.
Один из главных итогов новогодней «нефтяной войны» – тот факт, что Запад, не упускающий случая лягнуть Россию за ее нынешнюю энергетическую политику, повел себя мягче, чем ожидалось. Судя по всему, энергетическая зависимость пугает Старый Свет меньше, чем соседство с непоследовательным авторитарным лидером. Но, похоже, этот урок в Москве почему-то не смогли усвоить – или не захотели.
А стоило бы. Когда на выпады из-за рубежа следует сиюминутная реакция – типа, если будут проблемы в Белоруссии, проведем «нитку» в обход – это как раз и есть проявление невнятной внешней политики. Хорошо, сегодня обошли Белоруссию. А завтра кого? Прибалтику? Польшу? С поляками и без того не все гладко: мы им угрожаем отказом от мяса, а они нам – срывом переговоров с ЕС. При этом стоит вспомнить, что во время предыдущего обострения дело и вовсе дошло до неполитических последствий – нападений на польских дипломатов и журналистов в Москве...
Несмотря на укрепляющуюся внутреннюю стабильность, Россия по-прежнему, похоже, воспринимается на Западе как страна чуть более предсказуемая, чем Белоруссия, – но не как надежный партнер. И это – тоже следствие шаткой внешней политики. Складывается впечатление, что в Москве полагают, будто наработанные методы решения внутриполитических проблем годятся и для решения внешнеполитических. Увы, это не так. Один из самых ярких примеров – реакция российской власти на ухудшение отношений с Грузией. Самые резкие шаги были предприняты не на международной арене – внутри страны. Но массовая депортация грузинских граждан и запрет на импорт грузинского вина – меры, эффективные только на внутреннем «рынке». На внешнем они вызывают обратный эффект.
Такое стремление пользоваться за рубежом методами внутренней политики наталкивает на парадоксальный вывод. Подобная подмена может объясняться тем, что власть в России теряет реальный политический тренинг. В условиях полного отсутствия реальной оппозиции и абсолютной управляемости страны трудно удержаться от того, чтобы не применить приемы, доказавшие свою эффективность, к внешним оппонентам. Но потом не стоит удивляться тому, что они не срабатывают – или вызывают прямо противоположный эффект.
