Антон Трофимов. География «алкогольных смертей» нынешней осени поражает – они фиксируются практически по всей стране. Всплеск числа отравлений суррогатным спиртным, как всегда (а наша страна ежегодно теряет 42 тысячи своих граждан, погибших от поддельного алкоголя), дает глубинка – все-таки уровень жизни в крупных городах позволяет их жителям реже рисковать своей жизнью.
Подобного вала тревожных сообщений о подобных ЧП страна не помнит с середины 90-х. Тогда, помнится, во многих областях в больницах появлялись специальные «водочные» палаты, а то и целые отделения – исключительно для отравленных суррогатом или спиртосодержащими жидкостями. Похоже, нынешней зимой они могут открыться вновь.
Однако есть несомненная разница между ситуацией в стране сегодня и 10 лет назад. В середине 90-х отравления спиртным выглядели логичной составляющей и без того тяжелого положения, и их легко было объяснить развалом экономики и слабым контролем власти над диким рынком. Сегодня такие объяснения дать трудно. Выстроенная властная вертикаль, взявший под козырек бизнес – все это рубит подобные допущения на корню.
Если, правда, не обращать внимания на другую примету сегодняшнего дня – все увеличивающуюся пропасть между декларациями и реальностью. На одном краю этой пропасти – стремление преподносить Россию как энергетическую сверхдержаву, попытки (и не всегда безуспешные) ставить условия и диктовать свою волю, к примеру, Евросоюзу и США. А на другом – катастрофические темпы роста коррупции и – как следствие – фактический развал системы реального, а не политического контроля над внутренним рынком. И в этом смысле массовые отравления алкоголем – самый что ни на есть точный индикатор реального положения дел в стране.
По сути своей алкогольные смерти – не что иное, как серийное убийство. Все признаки налицо: один и тот же сценарий, один и тот же исход, один и тот же портрет жертв... Но в отличие от поисков маньяка найти «спиртных убийц» гораздо проще. Они почти не прячутся – да и не так просто спрятать линию по розливу (в отличие от орудий убийства маньяка). Но почему-то каждый год больше сорока тысяч человек вновь становятся их жертвами.
Да, конечно, на местах заводят уголовные дела – счет им идет где на единицы, а где и на десятки. Скоро, наверное, будет идти и на сотни. Но это – на местах. А те, кто контролирует потребительский рынок в целом, объявляют войны импортным винам и минеральной воде – от которых, насколько можно верить открытой статистике, никто не умирает.
По идее, статус энергетической сверхдержавы (кстати, кто-нибудь может объяснить, что это такое – держава, престиж которой зависит от невозобновляемых ресурсов? и почему Саудовская Аравия, к примеру, на такой статус не претендует?) предполагает сверхзаботу о ее жителях. Если предположить, что в «просто державе», например, Швеции там или Голландии, отравились бы алкоголем человек 20 – к чему бы это привело? Нетрудно предположить, что как минимум высшие чиновники, отвечающие за потребительский рынок и здравоохранение, потеряли бы свои посты. Может быть, по собственной инициативе, а может быть, и после массовых выступлений шокированных подобным ЧП сограждан. Продолжать? Или разница и без того очевидна?
Ладно, нет в стране неполитизированного рынка – стоит, наверное, ждать политической реакции на алкогольные смерти. Но партия власти во всеуслышание заявляет о намерении бороться с «праворукими» автомобилями – и ни слова не говорит о суррогатном спиртном. В одном только Челябинске местная ячейка партии власти выступила с антиалкогольной инициативой. А на федеральном уровне актуален подзабытый правый руль. Ах, да! – еще всемерная поддержка нацпроектов и президентских инициатив по выходу из демографического кризиса. Который, собственно, не в последнюю очередь вызван и пресловутым поддельным алкоголем. Но о нем – ни слова.
Возвращаясь к сказанному в начале – о том, почему наибольшее количество водочных смертей дает глубинка. Да, понятно, низкий уровень жизни, безработица, разочарованность жизнью... Но не только. Властная вертикаль – она только до городов дотягивается. Да и то не до всех. А дальше – дикий рынок. Впрочем, высоким гостям, как правило, редко показывают замусоренные кладовки, до которых у хозяев уже который год не доходят руки...
Продолжение темы: Дешево и смертельно
