За битого двух небитых дают

Под выходные Владимир Путин разрешил затянувшуюся интригу с назначением нового министра юстиции. Им оказался старый генпрокурор Владимир Устинов. Президент по сложившейся традиции ничего не объяснил – впрочем, он и не обязан этого делать, судя по Конституции. Однако наблюдателей это событие поставило в тупик.

Помимо убедительного объяснения насчет поддержания баланса сил в президентской администрации, с которым не поспоришь, есть тут и еще один аспект. Указанное министерство изначально вовсе не такая уж бумажная контора, как это в последнее время изображается. Минюсту на роду написано (той же Конституцией) совсем иное, гораздо более влиятельное политическое бытие. Задумывался этот орган, напоминает «НГ» первый зампредседателя думского комитета по конституционному законодательству и госстроительству Александр Москалец, «как вообще чуть ли не самое главное ведомство в стране. Именно Минюст, по идее, должен был бы обеспечивать единое конституционное и законодательное пространство страны – от муниципального до федерального уровня. Конечно, пока такого не происходит, четкая система до конца еще не создана, но на самом деле сейчас уже ничего не мешает повысить роль Минюста до необходимого уровня».

И речь здесь идет не только о федеральной регистрационной службе, значение которой в преддверии парламентских и президентских выборов неуклонно повышается. И не только о ГУИНе, в недрах которого томятся не успевшие эмигрировать олигархи. Минюст вполне способен превратиться в крупное и влиятельное ведомство, считает глава думского комитета по уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников: это «один из главных органов исполнительной власти страны. Ведь правительство занимается двумя делами – подготовкой законов и их исполнением, что традиционно для всех демократических государств. Но у нашего Минюста наряду с законотворчеством есть такая компетенция, как тюрьмы, регистрация прав на недвижимость, что для любой страны, где действует нормальная экономика, – это центральная вещь. Так что, конечно, если говорить не о зарабатывании денег, а о процедурах соблюдения прав человека, то Минюст – это самый первый орган».

Крашенинников напоминает: недаром во многих странах министр юстиции – третий человек в государстве после вице-президента. Такой сценарий мог бы реализоваться и у нас, считает парламентарий, «когда министром был Сергей Степашин или когда на этом посту был ваш покорный слуга»: «Мы все-таки действительно самыми последними подписывали все документы, визировали их. И у нас это было абсолютно четко, ни один документ без нашей визы не выходил. Если эти требования четко выполнять, то правительство будет только чуть-чуть выше, чем Минюст». Пока, сетует депутат, этого нет: «А будет или нет, зависит от воли президента, который ставит или не ставит на этот пост нормального человека. И если человек в теме, если он понимает свое место и свою роль, то этого вполне можно добиться».