На практике будет полный беспредел

Олег Морозов, первый заместитель председателя Государственной Думы

Эта норма в отношении других преступлений так и должна остаться невостребованной – а что касается терроризма и тем более финансирования террористических организаций, то здесь я согласен с Зорькиным. Именно в этих случаях может применяться норма о конфискации имущества.

Ни к каким последствиям это не может привести – это просто акт справедливости. Человек должен понимать, что если он будет финансировать террористические организации, а тем более сам будет участником террористических акций, пострадает не только он сам, но это косвенно ударит и по его близким, по его будущему, будущему его детей, внуков. К коррупции это может привести только тогда, когда это будет делаться вне правовых рамок, ведь надо будет сначала доказать причастность человека к этим террористическим действиям, и только потом наступает эта кара. А если за это его приговорят к пожизненному заключению, то здесь мы какую коррупцию будем искать?

Генри Резник, председатель президиума Московской городской коллегии адвокатов

Не царское дело – председателю Конституционного суда опускаться на уровень конкретных уголовно-правовых проблем. То, что в первом чтении приняли депутаты, – это дикость, это возврат к советской конфискации, а советская конфискация – это ограбление людей. То, что говорит Зорькин, вытекает из Конвенции, которую подписала Россия. Но депутаты, которые сопротивляются этому, правы, потому что надо учитывать контекст, надо понимать, что такое наше правосудие и что введение этой нормы абсолютно ничего не даст, потому что никакого имущества у злостных коррупционеров не найдут. Введение института конфискации, безусловно, породит коррупцию уже на уровне правоприменителей, поэтому эффективность ее будет отрицательной.

Геннадий Гудков, член комитета Госдумы по безопасности

Не мы придумали институт конфискации – есть мировая практика, и вопрос только в том, как эту норму применять. У нас в России все возможно: правильные идеи реализуются в варварском исполнении. Коррупция делает любой закон бессмысленными. Если идея конфискации получит расширительное толкование, она может породить произвол коррумпированных правоохранителей и будет использоваться для разборок между конкурентами для так называемых социальных заказов. У нас в 37-м году была очень хорошая Конституция, но тогда проводился геноцид собственного народа. Хорошие законы, которые есть сегодня в России, не спасают страну от произвола. Комитет по безопасности Госдумы занял очень правильную позицию. Замечу, что в сегодняшней формулировке институт конфискации прописан относительно цивилизованней и мягче, чем в тех вариантах, которые предлагались прежде. Не будем торопиться.

Павел Крашенинников, председатель комитета Госдумы по законодательству

Конфискация имущества сама по себе очень коррупционная и очень опасная для общества вещь. Она может подтолкнуть к переделу собственности и недобросовестной конкуренции. Совсем другое дело, когда конфискация может быть произведена по преступлениям, связанным с терроризмом и его финансированием.

Алексей Митрофанов, депутат Госдумы, зампредседателя ЛДПР

Первая проблема – ликвидировать возможные мотивы для совершения преступлений, чтобы человек не думал – проскочу, а деньги, имущество и активы останутся. Как это все будет распределяться, в каких случаях честно, в каких – нечестно, – это вторая часть проблемы. Кто знает абсолютно честный метод распределения чего-либо? Скорее всего эта идея будет принята. Ведь ее поддерживает значительная часть общества: у нас избиратель в большей степени настроен на репрессивное законодательство.

Владимир Рыжков, депутат Госдумы

Есть теория, а есть жизнь. По теории конфискация существует в том числе и в демократических странах. А жизнь – это наша судебная система, наша доблестная милиция... Россия входит в пятерку самых коррумпированных государств мира, и уровень доверия к правоохранительной системе один из самых низких в мире. В наших условиях конфискация имущества может быть инструментом для передела собственности и для расправы с неугодными. Пока мы не улучшим качество судебной и правоохранительной системы, даже заикаться про конфискацию нельзя. На практике будет полный беспредел.