Операция «ВТО»

Тема вступления России во Всемирную торговую организацию (ВТО) вновь выходит на первое место в российско-европейских отношениях. На прошлой неделе многие российские СМИ, реагируя на решения Транспортного совета Евросоюза от 27 марта, заявили о том, что Брюссель намерен заблокировать вступление РФ в ВТО в случае, если Москва не отменит компенсационные выплаты за транссибирские перелеты (ТСМ). Писала об этом и «НГ» (номер от 29.03.06).

Действительно, в прошлый понедельник Транспортный совет наделил Комиссию ЕС (КЕС) мандатом на согласование с Россией схемы поэтапной отмены компенсационных платежей (которые в Евросоюзе умышленно и некорректно именуют «роялти» – платой за транзит) по ТСМ начиная уже с этого года и так, чтобы к 31 декабря 2013 года они сошли к нулю. При этом выполнение данного требования называется советом «условием присоединения России к ВТО». Поскольку же официальное согласие ЕС на вступление России в ВТО было дано еще в мае 2004 года, все заговорили о том, что Брюссель намерен пересмотреть свое решение.

Ситуация со вступлением РФ в ВТО на самом деле критическая. Однако не потому, что ЕС якобы вправе отозвать свою подпись под протоколом о завершении переговоров о вступлении России в ВТО. Скорее наоборот. Сама Россия может, поддавшись на уловку Еврокомиссии и начав переговоры по отмене ТСМ, своими же руками «вскрыть» соглашение по ВТО и возобновить переговорный процесс, тем самым сделав его открытым для новых требований Евросоюза. Этого Брюссель, собственно, и добивается, искусственно увязывая исключительно транспортный вопрос ТСМ с проблематикой ВТО. (Вопросы авиатранспорта в «корзину» ВТО не входят.)

С юридической точки зрения проблема ВТО в отношениях Россия–ЕС закрыта еще с мая 2004 года. В подписанном тогда протоколе проблема ТСМ не значилась: она была совершенно справедливо выведена из контекста ВТО и переведена в область транспортной повестки дня РФ–ЕС. Это, кстати, косвенно признает и комиссар КЕС по транспорту Жак Барро, когда ссылается на слова своего предшественника Паскаля Лами (подписавшего с РФ соглашение о ее вступлении в ВТО) о том, что «существовала негласная договоренность, что вступление России в ВТО потребует ликвидации этих выплат».

Негласные договоренности не являются юридическими обязательствами. Вряд ли бюрократия КЕС, поднаторевшая за полувековое взаимодействие с весьма искушенными в дипломатии государствами ЕС, про это забыла. Зато ввиду своей недоказуемости они являются наиболее частыми примерами неверных толкований и умышленных искажений.

Более того, никакой подобной договоренности – ни гласной, ни негласной – не было. В Брюсселе лукавят, говоря о некоем обязательстве РФ отменить компенсационные выплаты до 2013 года. Была документально подтвержденная договоренность о том, что Россия обязуется к этому сроку «модернизировать систему начисления компенсационных выплат по ТСМ в соответствии с принципами соответствия затратам, транспарентности и недискриминационности». Разница между «модернизацией» и «отменой» весьма существенная.

Итак, отозвать свою подпись из-за невыполнения РФ якобы имевших место «негласных договоренностей» и отсутствующих в самом документе обязательств ЕС, разумеется, не может. Да и вообще крайне маловероятно, что Брюссель пойдет на такой шаг в принципе. Как показывает практика последних месяцев, ВТО – это, по сути, единственный оставшийся у ЕС внешнеполитический инструмент воздействия на Россию. Все другие (критика по части демократии, финансовая помощь и кредиты и т.д.) либо исчезли, либо не работают. Как только Брюсселю нужно как-то надавить на Москву, всплывает тема ВТО. Сложно представить, что Евросоюз умышленно откажется от этого инструмента. Отзыв же подписи будет означать именно это.

То есть нынешние громкие заявления Брюсселя – не более чем блеф. В Евросоюзе осознают, что тема ВТО является для российского руководства принципиальной, и пытаются использовать это по максимуму. Более того, усиление давления Брюсселя по проблеме ТСМ в последнее время во многом и объясняется тем, что Россия добилась на пути присоединения к ВТО серьезного прогресса, приблизив дату, когда последний серьезный инструмент воздействия ЕС на РФ исчезнет. И чем ближе будет подходить Россия к вступлению в ВТО, тем громче и жестче будут становиться эти требования и угрозы.

Получается, что ввиду отсутствия у ЕС юридических оснований прямого вскрытия «пакета» ВТО, равно как и политической нецелесообразности этого шага, единственный способ для Брюсселя – это вскрыть соглашение обходным путем, причем де-факто руками России. Юридическим основанием подобного «обходного вскрытия» как раз и призван стать предоставленный КЕС мандат, увязанный с вопросом присоединения России к ВТО. Вернее, его признание российской стороной. Как только Россия начнет переговоры с Комиссией на основании этого мандата, и тем более примет ее требования, она де-факто подтвердит прямую увязку вопроса ТСМ с ВТО, то есть подтвердит, что ведет переговоры не о транспортном диалоге РФ–ЕС, а о ВТО. Россия сама, спустя два года после подписания итогового протокола, возобновит переговоры о своем присоединении к этой организации и тем самым откроет перед ЕС возможность выдвижения в свой адрес все новых и новых увязанных с ВТО требований.

Насколько это ослабит позиции России по отношению к ЕС, можно судить хотя бы по состоявшейся 17 марта в Москве встрече президента Владимира Путина с главой КЕС Жозе Мануэлом Баррозу. Главным требованием ЕС на этой встрече была ратификация РФ договора к Энергетической хартии и подписание Транзитного протокола к ней, что серьезно уменьшило бы конкурентные преимущества России в энергетической области, лишило бы ее суверенитета над трубопроводами и предоставило бы Брюсселю косвенный контроль над поставками энергоресурсов. По признанию самого Баррозу, Россия эти требования отвергла, и ЕС был бессилен что-либо предпринять: «пакет» по ВТО закрыт, и обязательства РФ демонополизировать экспорт энергоносителей в нем нет. Однако в случае, если переговоры по ВТО были бы открыты заново, итоги переговоров в Москве были бы совсем иными. И здесь Брюссель отнюдь не стал бы так быстро сдаваться.