Не вполне удачный выбор

В 2006 году Россия председательствует в «большой восьмерке». Хотя лидеры индустриально развитых стран и собирались в Москве в 1994 году на специальный саммит по ядерной безопасности, полномасштабная встреча летом этого года в Санкт-Петербурге будет проведена в нашей стране впервые. Ее повестка дня вновь выстроена вокруг проблемы безопасности – на этот раз «энергетической».

Такой выбор темы представляется хотя и очевидным, но не вполне удачным. Дело даже не в том, что год «энергетической безопасности» начался с действий России, которые многими на Западе были восприняты как откровенный энергетический шантаж, и не в том, что, как всегда, неожиданные январские морозы показали, что нашим властям больше следовало бы заботиться об энергетической безопасности собственной страны, чем остального мира. Просто заявленная повестка дня методологически (если так можно выразиться) выбивается из ряда тем, обсуждавшихся на подобных встречах в последние годы по инициативе той или иной принимающей стороны.

Начиная с середины 90-х «большая семерка», позднее превратившаяся в «восьмерку», настойчиво стремилась позиционировать себя не только как клуб руководителей самых богатых стран, но и как сообщество ответственных государств, ориентирующихся на активизацию взаимодействия с третьим миром, на поддержку отстающих и решение их проблем. Однако в сфере обеспечения энергоресурсами интересы «семерки» и остальных стран мира до сих пор оказывались скорее противоположными, чем совпадающими. В самом деле, нынешние темпы хозяйственного развития свидетельствуют, что повышение цен на энергоносители не замедляет экономического роста даже в странах с самыми энергоемкими производствами и не угрожает глобальной экономике. Кроме того, в проблеме «энергетической безопасности» находят отражение различия внутри самой «восьмерки», где Россия как производитель энергоресурсов противостоит всем остальным странам как их наиболее значимым потребителям.

Вспомним, какие вопросы оказывались в центре внимания на предшествующих встречах мировых лидеров. В 1998 году в Бирмингеме это были развитие ВТО и реализация Киотского протокола; в 1999-м в Кельне – последствия балканского конфликта и сокращение обычных вооружений; в 2000-м на Окинаве – экономическое развитие на основе информационных технологий; в 2001-м в Генуе – экологические проблемы; в 2002-м в Кананаскисе – терроризм и нераспространение оружия массового поражения; в 2003-м в Эвиане – регулирование международных финансовых рынков и проблемы корпоративной прозрачности; в 2004-м на Лонг-Айленде – мировая геополитическая стабильность и ситуация на Ближнем Востоке; в 2005-м в Глениглсе – преодоление нищеты в наиболее бедных государствах, преимущественно африканских.

Все эти вопросы никогда не были связаны со «специализацией» страны, принимающей саммит, – тем более если таковая, как в случае с Россией, противоположна «специализации» остальных. Решение сосредоточиться на «энергетической безопасности» до некоторой степени свидетельствует о том, что наши власти согласились со статусом России как сырьевого придатка индустриально развитых стран мира, признали какую-то «провинциальность» собственной страны. О надуманности темы говорит и торопливое дополнение повестки дня проблемами здравоохранения и образования, решение которых было недавно объявлено «национальными проектами» российского правительства.

Но в то же время и тема предстоящего обсуждения, и действия российского руководства, которыми было отмечено начало председательствования в «восьмерке», призваны, по-видимому, показать, что энергетическая безопасность гостей саммита в значительной мере зависит от хозяина. Ведь ценой такой безопасности оказывается стабильность – и в идеале такая же, как, например, в нефтяных эмиратах Персидского залива. На мой взгляд, этот акцент также не поднимает уровня проблемы, выбранной для обсуждения на саммите в Санкт-Петербурге.

Разумеется, в ходе подготовки встречи тема уже не будет изменена. Но остается все же вопрос: могла ли Россия ознаменовать год своего председательствования в «восьмерке» вынесением на обсуждение такой проблемы, которая в равной степени занимает политиков и общественность всех стран-участниц и которая редко становится предметом дискуссии столь высокого собрания? Мне кажется, что могла. Например, такую проблему представляет собой миграция, никогда серьезно не обсуждавшаяся в рамках «восьмерки». Между тем и Россия, и ее партнеры по «клубу избранных», как никогда прежде, нуждаются ныне в глубоком осмыслении вопросов, связанных с глобальным перемещением населения, выходящим из-под контроля.

Ни «политкорректное» замалчивание этой темы на Западе, ни связанные с ней шовинистические спекуляции в нашей стране не дают и не могут дать рецептов сосуществования «восьмерки» и остального мира. Вопрос же о сохранении развитыми странами собственной идентичности в эпоху глобализации становится все более острым. Привлекая внимание к этой проблеме, Россия могла бы и подчеркнуть собственные национальные приоритеты, и инициировать дискуссию, на развертывание которой другими членами «восьмерки» практически не приходится надеяться. А то, что США и Франция, Великобритания и Германия отнеслись бы к такой теме с гораздо большим вниманием, чем к вопросу о значении российских энергоносителей, не вызывает ни малейших сомнений.

Конечно, проблема миграции – не единственная, которую российская сторона могла бы предложить для обсуждения в Санкт-Петербурге. Но, по-видимому, саммит в Северной столице заранее оценивается Москвой не как содержательное, а как исключительно рекламное мероприятие. А жаль.