Сергей Миненко Сергей Марков, директор Института политических исследований
Экстрадиция Адамова является ответом не непосредственно на суд над Ходорковским, а на всю политизированность и нелегитимность российской правоохранительной системы. Суд над Ходорковским является только одним из ярких проявлений российской судебной системы, которая не пользуется уважением на Западе. К тому же Адамов – фигура полезная американцам в связи с тем, что он владеет атомными секретами, и здесь очень полезно показать России, что она все-таки находится в подчинении США. Эта экстрадиция – очень важный сигнал для всей российской элиты: забрать одного к себе означает то, что «мы круче и вы всегда будете считаться с нами». Это, по сути, отношение к России как к банановой республике: ваши суды – не суды, ваши министры – министры только для вас, а для нас они простые рядовые граждане и будут сидеть в нашей тюрьме. Это фиксация подчиненного статуса России и признание нелигитимности судебной системы.
Станислав Белковский, директор Института национальной стратегии
Ни в коей мере. Эти два события никак между собой не связаны. Адамов нужен Соединенным Штатам как государству. Он нужен и России как государству, но Путину как главе определенной экономической группы он не нужен. Путин не прилагал никаких усилий к освобождению Адамова, потому что Адамов не относится к группе его бизнес-партнеров. А насколько Адамов нужен государству – Путин не задумывается. Связи с Ходорковским здесь нет, и я всегда говорил, что США на уровне администрации Ходорковского не поддерживают. Их вполне устраивает Путин как нынешний президент России. Поэтому ни на какие радикальные шаги в интересах Ходорковского США никогда не пойдут.
Алексей Макаркин, заместитель генерального директора Центра политических технологий
Во-первых, экстрадиция еще не произошла. В любой стране решение суда первой инстанции можно оспорить. Суд может отменить это решение: в Швейцарии весьма независимая судебная система. Поэтому игра еще не окончена. Что касается Ходорковского, то это совершенно другое дело. Швейцарское управление юстиции, которое вынесло решение, как и швейцарские власти, никакого отношения к Ходорковскому не имеют и ни в каких интригах не участвуют. Я думаю, швейцарцы решили, что поскольку арест Адамова произошел по инициативе США, то и приоритет здесь принадлежит им. И хотя существует конкурирующее требование с российской стороны, швейцарцев могло насторожить то, что это требование появилось после того, как Адамов был арестован. Кроме того, сам Адамов был готов ехать в Россию. Понятно, что в этой ситуации сразу возникает вопрос: почему, если его преследуют как подозреваемого в преступлении, он солидаризируется с российскими властями, идет так активно им навстречу? Эти две вещи, не имеющие никакого отношения к Ходорковскому, к политике, и привели к тому, что его решили сейчас выдать американцам.
Михаил Маргелов, председатель комитета Совета Федерации РФ по международным делам
Я не думаю, что здесь есть связь. И не понимаю, каким образом это может быть связано. Как следовало из интервью, которое господин Адамов недавно дал «Эху Москвы», он был готов предстать и перед российским правосудием. Насколько я понимаю, при экстрадиции учитывается точка зрения и экстрадируемого. Не скрою, меня это удивляет, но я не вижу, каким образом это могло было быть связано с делом господина Ходорковского, как не вижу, как это связано с проблемой глобального потепления на земном шаре.
Инга Михайловская, заслуженный юрист России, доктор юридических наук, профессор Института государства и права РАН
Я считаю, что такой обмен невозможен. Во-первых, у них юридически разный статус. Ходорковский – осужденный. Что касается Адамова, то в отношении него действует еще презумпция невиновности, поскольку виновным он может быть признан только после вступления приговора в законную силу. Если же представить, что американцы приговорят Адамова, то все равно вряд ли будет возможен такой обмен. Это фигуры совершенно разного аспекта. Если американцы хотят от Адамова узнать какие-то наши секреты, то это для государственных интересов США гораздо важнее, чем вытаскивать из тюрьмы Ходорковского. Подобный обмен между такими странами, как Россия и США, исходя из истории, выглядит реальным только в отношении работников спецслужб. Мне трудно представить, на каком основании можно обменивать осужденных по уголовным делам, тем более если речь идет об обмене Адамова и Ходорковского.
Камиль Бекяшев, профессор Московской государственной юридической академии, завкафедрой международного права, доктор юридических наук
Международное право не содержит норм об обмене одних граждан на других. Легально, с юридической точки зрения, такой обмен невозможен. Кроме того, по Конституции и по действующему законодательству Российская Федерация не выдает своих граждан другим государствам и не обменивает своих граждан на своих же. Даже в случае предоставления Ходорковскому иностранного гражданства он все равно останется гражданином России, на территории России и под юрисдикцией российского законодательства. А лишить Ходорковского российского гражданства невозможно.
Михаил Бурмистров, адвокат
Мы, конечно, знаем, как меняли Пауэрса на Абеля, как Буковского меняли в свое время, но что касается Ходорковского, то он не раз заявлял, что не намерен покидать Россию и будет здесь бороться за права граждан. В связи с этим, зная мнение Ходорковского, не может быть предмета разговора. Что касается Адамова, то здесь есть более интересный вопрос. Генпрокуратура России, насколько известно, заочно продляла Адамову срок содержания под стражей. Среди юристов на этот счет была большая дискуссия, было ли это правомерно. С одной стороны – да. Но тот факт, что мы продляли срок содержания человеку, который находится не в нашей юрисдикции, был уникальным. Многие юристы считали, что это было шагом психологического давления на представителей швейцарского суда. В моем представлении это в первую очередь было сделано для того, чтобы доказать, что Адамов должен быть у нас. Интересно, как теперь будут продлять этот срок дальше, когда Адамов находится в юрисдикции США. Мое мнение, что мы порой в угоду каким-то мотивам пытаемся руководствоваться не законом, а конъюнктурой, и вот это продление вполне можно назвать конъюнктурным.
