Екатерина Барабаш Недавно в одной телепередаче отставленная солистка Большого театра Анастасия Волочкова выдавала отрепетированные тирады о судьбах российской культуры. Стало грустно – ведь российской культуре и так несладко, а тут еще адвокаты неграмотные.
Когда-то, как говорят, Сталин бросил фразу, которой суждено было войти в анналы крылатых выражений по крайней мере советского периода. В ответ на жалобы писательского начальника на вверенных ему литераторов – мол, пьют, безобразничают – лучший друг физкультурников отрезал: «Других писателей у меня для вас нет». Пожалуй, в этом была своя правда – где ж их было взять, других-то?
Вряд ли с тех пор что-то сильно изменилось в писательском мире, пить и безобразничать не перестали. Одно изменилось: писателей больше стало. Иногда смотришь телевизор, там о судьбах страны вещает некто, скажем, Витя Тютькин или Слава Пупкин. Внизу на экране подпись: «писатель». Что он написал, когда, зачем – Бог весть. Может, издал в городе Крыжополе пересказ для умственно отсталых детей «Колобка» – чем не писатель? Эстрадные певички с набором песенок вроде «Ты зачем ушел, чего? Без тебя я ничего» и дамы, подвизающиеся на ниве так называемого иронического детектива и не умеющие правильно писать слова, вынесенные в заголовок, не слезают с экранов телевизоров, откуда всерьез потчуют публику своими творческими планами и рассуждениями о мировом культурном процессе. Помню, как несколько лет назад один молодой человек, студент филфака, удивленно вскинул брови, услышав, что умер Виктор Астафьев: «А я думал, что он уже давно... Его совсем не было видно – ни по телевизору, ни в газетах». Прав был мальчик, не мелькал Виктор Петрович просто потому, что не нужно ему это было. Все, что он хотел сказать, он сказал и написал.
Давно замечено: чем больше говорит человек, тем меньше у него мыслей. Чем меньше деятель культуры способен начинить произведение яркими мыслями, тем больше ярких слов сыплется из него во всех других направлениях. Разве во времена своей серьезной работы в кино изобиловал телеэкран и газетные площади Никитой Михалковым и его звонкими тирадами на тему державной культуры? Ему просто не до того было, он кино снимал. Как только кино кончилось, а пошли подделки вроде «Сибирского цирюльника», начались мощные выбросы невостребованной искусством патетики в средства массовой информации.
Раньше – вспомним – любой пафосный концерт в Кремлевском дворце начинался либо заканчивался Иосифом Кобзоном или Людмилой Зыкиной. Зал воодушевленно хлюпал носами, утирая их заранее наглаженными платочками с добытой из-под земли «Шанелью». Нынче огромные залы с VIP’ами в первых рядах встают под эстрадные экзерсисы стареющего мальчика Олега Газманова и весьма сомнительные с художественной точки зрения слова «Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет...». И именно Газманову, уже засветившемуся к юбилею Москвы столичным гимном с чудовищными словами «Москва – по золоту икон проходит летопись времен», решено было в свое время поручить писать гимн «Единой России». Да о чем говорить, коль скоро любовь президента к эстраде распространяется столь далеко, что «комбата-батяню» Николая Расторгуева вводят в Совет при президенте РФ по культуре. Расторгуев, конечно, очень симпатичный. Но на сцене. В кителе. А в качестве человека, «советующего» главе государства повороты культурной политики страны, – извините, не катит. Это, конечно, еще не катастрофа, особенно на фоне прочих российских катаклизмов, но умная власть при всех прочих своих чудачествах могла бы запросто умилить дремлющие умы хотя бы чуть более строгим отбором своих культурных приоритетов. Вот опять же уже набивший оскомину Владимир Сорокин со своим Розенталем. Чем он так заслужил травлю почти, можно сказать, на государственном уровне? Человек он далеко не бесталанный, но делать из него диссидента от культуры – не много ли чести Сорокину и не слишком ли обременительно для культуры? Неужели и правда других писателей у них для нас нет? В фашистской Германии, скажем, жгли Гейне, Генриха Манна, Ремарка, даже Пастернаку досталось. Но – согласитесь – имена. Действительно, неважны дела у нашей культуры, коль скоро олицетворением гонений становится мелкотравчатость.
Народ любит и Расторгуева, и Газманова, и Земфиру, и даже – кто-то – Волочкову. Теперь еще многие полюбят Сорокина, как принято на Руси любить и жалеть гонимых. А власти наверняка приятно слушать, как рассыпается мелким бесом в ее честь на всех каналах Анастасия Волочкова. Не беда, что танцует неважно. Нынче балерин любят не за танцы-шманцы, а певцов – не за голоса. Хороший голос – это правильный голос, в том смысле, что говорить и петь он должен, как голос, например, Николая Баскова, в нужном направлении и в нужных местах. Главное – не пытаться «вырваться за грань уютной проданной свободы». А кто хороший певец, кто хорошая балерина – это власти без нас разберутся.
