Юрий Голанд Серия террористических актов последнего времени развеяла надежды на успех проводившейся в Чечне политики. Попытка опереться на ту часть чеченского общества, которая согласна выполнять все требования федерального Центра, оказалась неудачной. Эти чеченцы, так же как и федеральные войска, широко применяют насилие по отношению к мирным гражданам, обвиняя их в том, что они поддерживают боевиков. Не удалось наладить и процесс восстановления экономики. Выделенные средства разворовываются как в Москве, так и в самой Чечне. В результате всех этих факторов среди населения сохраняется недовольство политикой Центра, которое подпитывает вооруженное сопротивление. В то же время террористы стали осуществлять свои акции и в соседних республиках Северного Кавказа, и в Москве. Раковая опухоль конфликта в Чечне расползается.
В этой ситуации в обществе ширятся требования внести коррективы в политику на Северном Кавказе. Прежде всего как эмоциональная реакция на гибель детей в Беслане раздаются голоса, призывающие еще больше ужесточить репрессивные меры. В этой связи вспоминают Сталина, жесткая политика которого якобы не допускала терроризма. В действительности в сталинский период постоянно появлялись сообщения о террористических актах. Так, в июне 1927 г. после разрыва дипломатических отношений с Англией в течение нескольких дней в разных городах произошли сходные события: в Москве на Лубянке в доме рядом со зданием ОГПУ была обнаружена бомба и предотвращен сильный взрыв; в Ленинграде в комнату, где проходило заседание семинара по историческому материализму, были брошены две бомбы, одна из которых взорвалась и ранила многих участников семинара; под Минском сошла с рельсов дрезина, на которой ехал помощник уполномоченного ОГПУ по Белоруссии, и он в результате погиб. Во всех этих террористических актах были обвинены английские шпионы. С тех пор на протяжении многих лет до смерти вождя в стране раскрывались террористические и шпионские группы, а различные производственные аварии и проявления бесхозяйственности приписывались действиям вредителей. Так что сталинские методы приводили и могут вновь привести не к победе над терроризмом, а к расширению репрессий против невинных граждан, обвиняемых в пособничестве терроризму. Президент Путин осудил эти методы, когда на недавней встрече с иностранными журналистами счел нужным напомнить о сталинской депортации чеченцев в 1944 году.
Такой путь особенно нецелесообразен, если принять во внимание, что в речи по телевидению Путин признал слабость власти. Народная мудрость гласит: сила есть, ума не надо. Отсюда вытекает, что если силы нет, то надо больше полагаться на ум. Это особенно важно для разрешения конфликта в Чечне. Дело в том, что простых способов его разрешения нет. Сейчас уже нет такого человека, который контролирует всех боевиков, и чеченское общество расколото.
В этих условиях необходимо резко активизировать консультации с руководителями всех групп чеченского общества, включая и тех лидеров боевиков, которые не причастны к организации терактов против мирного населения. Не ограничиваясь достигнутыми договоренностями с «кадыровцами», целесообразно включить в переговорный процесс оппозиционных деятелей. Наши власти хотят навязать им свою волю, не идя ни на какие компромиссы. Но при таком подходе власти должны быть уверены в своих силах, в способности защитить страну от такого развития конфликта, которое приведет к неприемлемым потерям. Если такой уверенности нет, то следует попробовать более тонкие методы, основанные на сочетании силовых действий против непримиримых террористов с переговорами с теми авторитетными деятелями, которые согласны их вести и готовы содействовать прекращению терроризма. Без улучшения политической обстановки в Чечне не дадут результатов большие затраты на восстановление экономики, которое необходимо для сокращения массовой безработицы – этой «кузницы кадров» потенциальных террористов.
Наша история дает примеры того, как в сходных условиях удавалось находить приемлемые компромиссы. Так, в конце 1922 года Чеченская автономная область попросила увеличить ей отчисления от добываемой на грозненских промыслах нефти. Руководство государственного объединения «Грознефть» выступило против этого. В своей записке в правительство оно указывало на непрекращающиеся грабежи и нападения чеченцев на промыслы и подчеркивало, что согласно чеченским традициям население не выдавало преступников, ибо те совершали свои деяния у гяуров. Тем не менее в записке не делался вывод о необходимости военной силой покорить чеченцев, а предлагалось обязать руководство Чечни обеспечить безопасность промыслов и больше средств направить на развитие школьного дела, которое называлось наилучшим средством борьбы с преступностью и другими пороками. В мае 1923 года российское правительство решило выделить Чечне дополнительную дотацию и одновременно обязало ее руководство ликвидировать бандитизм и возмещать убытки как промыслов, так и их работников, понесенные от налетов и грабежей.
Может быть, переговоры и окажутся безрезультатными, но попробовать нужно. Трудное не есть невозможное. Если же от таких попыток отказаться, то тогда надо ясно представлять себе ту цену, которую за это придется платить. В этой связи, на мой взгляд, и важно выбрать более тонкий путь, который требует не только силы, но и ума.
Террористические акты могут затронуть любого человека. Как показывают события последних месяцев, власти не могут гарантировать от их повторения. Следовательно, общество само должно попытаться найти пути выхода из тупика попыток чисто силового решения проблем Чечни. Военные, на которых опираются власти в Чечне, при всех их достоинствах не ориентированы на поиск компромиссов. Вместе с тем выступления политиков и публицистов на эти темы зачастую отличаются поверхностным подходом. Было бы целесообразно собрать под эгидой каких-либо независимых фондов рабочую группу гражданских экспертов, специалистов по Северному Кавказу с целью подготовки программы конкретных действий по разрешению конфликта, которая должна включать в себя не только силовые, но прежде всего политические и экономические меры. Эту программу можно будет предъявить и властям, и обществу, чтобы она стала предметом всестороннего обсуждения и коррекции, и после этого добиваться ее реализации.
