Владимир Скосырев Официальные СМИ России и Китая, так же, как и сам президент России, постарались придать максимально оптимистический окрас переговорам между высшими лидерами двух стран в Пекине. Однако вряд ли стоит воспринимать буквально слова Путина о том, что все имевшиеся в прошлом трения и разногласия преодолены.
Из тем стратегического значения, которые обсуждаются Путиным и Ху Цзиньтао, полного единодушия можно ожидать, пожалуй, лишь в вопросе о противодействии терроризму. Пекину явно импонирует намек Путина в интервью китайским СМИ о том, что на Западе есть силы, которые хотели бы использовать часть террористического интернационала для развала России. Тема двойных стандартов в подходе к терроризму близка сердцам руководителей КПК. Если Москва убеждена, что чеченские сепаратисты находят определенную поддержку со стороны США и Великобритании, то и у Пекина есть аналогичные счеты к Западу. Там действуют весьма активные группы правозащитников, которые обвиняют китайские власти в жестоком подавлении национальных чаяний тибетцев и уйгур в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР. Эти группы, особенно когда речь идет о Тибете, получают поддержку западных правительств. Так что у Путина и председателя КНР не будет проблем в том, чтобы подтвердить решимость сообща противодействовать сепаратистам и террористам, угрожающим территориальной целостности обеих держав. Они также имеют основания указать, что Шанхайская организация сотрудничества становится более эффективным орудием борьбы с исламскими экстремистами.
Однако трудностей на пути к полному согласию тоже нельзя недооценивать. Начать с того, что новый генсек КПК в отличие от своего предшественника Цзян Цзэминя, который проходил стажировку в СССР, неплохо знал русский и любил русские песни, никаких ностальгических привязанностей к нашей державе не испытывает. Это абсолютно прагматичный политик, который ставит своей задачей использовать богатые природные ресурсы России в интересах сохранения высоких темпов роста китайской экономики. Путин и Ху могут с удовлетворением констатировать, что объем торговли двух стран быстро увеличивается и, возможно, достигнет вскоре 20 миллиардов долларов. Но факт состоит в том, что в то время, как Китай превращается в мастерскую мира, Россия все больше становится сырьевым придатком Поднебесной. И никакие призывы Кремля остановить этот процесс делу не помогут, пока наши власти не создадут благоприятных условий для деятельности мелкого и среднего китайского бизнеса в России. А таких условий нет и в помине. Напротив, китайские предприниматели и торговцы сплошь и рядом подвергаются у нас поборам, если не угрозам расправы.
Договоренность об условиях вступления России в ВТО – несомненно, важный шаг. Но столь же очевидны разногласия, касающиеся пути прокладки трубопроводов, по которым российская нефть будет доставляться в Китай. Не случайно даже контролируемая китайская пресса отмечала, что маршрут прохождения нефтепровода стал одним из пунктов противоречий между Россией и КНР.
Наконец, отнюдь не все ясно с пограничным урегулированием. До сих пограничное размежевание в ходе многолетних переговоров охватило примерно 98% границы протяженностью около 4300 км. Однако оставалась неопределенной судьба двух крупных островов на реках Амур и Аргунь. Удалось ли сторонам договориться о дележе островов или найти другой метод согласия по этой чувствительной проблеме? Как бы то ни было, не стоит забывать, что среди китайцев до сих пор довольно широко распространено мнение, что царская Россия, как об этом заявил Мао Цзэдун, отторгла от Китая 1,5 млн. кв. км территории. Если в самой КНР об этом говорят лишь некоторые историки, то в Гонконге пресса открыто обвиняет Пекин в том, что он предал забвению этот «исторический долг», подписав три года назад договор, где зафиксировано отсутствие у сторон территориальных претензий друг к другу. Спрашивается, означает ли формулировка об отсутствии претензий, что «исторического долга» тоже не существует?
