Сергей Лузянин В Бишкеке в конце минувшей недели состоялось совещание премьер-министров стран – участниц ШОС. На встрече премьеров шанхайской «шестерки» (Россия, Киргизия, Казахстан, Узбекистан, Таджикистан и Китай) были сделаны новые акценты в экономических программах. Обсуждались варианты углубления экономического сотрудничества, инвестиционной активности и создания СЭЗ в зоне ШОС (по китайской или иной моделям), снижения таможенных барьеров и формирования Единого экономического пространства, совместного развития энергетических и транспортных коридоров в Центральной Азии. В качестве начального шага китайское правительство уже выделило в одностороннем порядке 1 млрд. долл., видимо, предполагая ответный ход российского правительства. Пекин демонстрирует заинтересованность в инвестировании значительных финансовых средств в экономические проекты на территории государств – участников данной структуры. В этих целях планируется создать Китайский фонд экономического развития, а также Ассамблею спонсоров ШОС из числа финансистов и деловых людей Шанхая.
В деятельности «шестерки» за последний год появился ряд новых направлений. Отчетливо просматриваются монгольский и афганский векторы активности ШОС как в области экономического сотрудничества, так и в сфере безопасности. А в рамках «шестерки» между Россией и Китаем сегодня сформировались три блока вопросов, по которым есть некоторые расхождения. Во-первых, Китай считает, что приоритеты ШОС между антитеррористической и экономической деятельностью должны делиться поровну, а в перспективе экономическая стратегия может занять главное место в деятельности организации. Россия, напротив, настаивает на сохранении традиционной активности ШОС в области борьбы с терроризмом, экстремизмом и сепаратизмом. Во-вторых, страны по-разному подходят к экономической интеграции в зоне ШОС. Так, в Москве считают это более отдаленной задачей, и в настоящее время речь может идти только об отдельных субрегиональных интеграционных проектах между 2 или 3 странами с сопоставимыми экономиками. А Пекин настаивает, что создание единого интеграционного пространства в рамках ШОС в ближайшее время возможно и желательно. В-третьих, китайские представители неофициально заявляют, что Россия тайно лоббирует интересы Индии в ШОС, пытаясь добиться для нее статуса наблюдателя или гостя на очередном саммите.
Более существенны экономические расхождения. Возможно, что Китай действительно не заинтересован в дальнейшем наращивании военной, антитеррористической составляющей в отличие от России и стран Центральной Азии. Проблема терроризма (уйгурского) для Китая уже в основном решена. Во-вторых, поскольку экономические приоритеты для Пекина в его стратегии модернизации и реформ сегодня главные, он, видимо, хотел бы сделать ШОС инструментом реализации своей экономической стратегии в Центральной Азии, тем более что, кроме ШОС, других структур у Пекина в регионе нет, тогда как Россия, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Таджикистан одновременно входят в различные региональные и субрегиональные экономические проекты типа ЕврАзЭС.
Ативизация Китая в регионе (как на двустороннем уровне, так и в рамках ШОС) автоматически усиливает российско-китайскую конкуренцию в борьбе за транспортные и энергетические рынки и коридоры. Консервация известного российско-китайского нефтяного проекта Ангарск–Дацин способствовала подписанию китайско-казахстанского соглашения в Пекине между Нурсултаном Назарбаевым и Ху Цзиньтао о строительстве нефтепровода из Казахстана в западные районы КНР мощностью 50 млн. тонн нефти в год.
Похоже, сегодня невозможно избежать расхождений в ожиданиях и оценках. Даже в «программе многостороннего сотрудничества» китайская сторона сделала акцент на создании зоны свободной торговли ШОС, в то время как другие пятеро участников об этом даже не упомянули. Так что говорить о ЗСТ ШОС в практической плоскости пока преждевременно – слишком велик разрыв в уровнях социально-экономического развития шести стран.
В то же время между некоторыми центральноазиатскими странами – членами ШОС существуют ощутимые трения в сфере водопользования, по поводу энергоносителей, а также делимитации и демаркации «внутренних» центральноазиатских границ. В этом плане нужно определиться – будут ли эти разногласия присутствовать в повестках дня ШОС, либо они останутся «за бортом» организации. В руководстве ШОС озвучена идея формирования Делового совета ШОС по образцу Делового консультативного совета Азиатско-Тихоокеанского Экономического Сотрудничества (АТЭС). Это интересная задумка. Не менее важно сделать хозяйственные проекты в рамках ШОС коммерчески привлекательными. Для этого требуется разработать комплексную систему льгот и преференций, сформировать надлежащую инфраструктуру – банковскую, финансовую, страховую, арбитражную и др. Необходимы и меры по снижению, а в более отдаленной перспективе и устранению всех таможенных и тарифных барьеров на пути движения товаров и услуг на экономическом пространстве ШОС.
Для России и Китая ШОС – важный геополитический инструмент отстаивания своих стратегических интересов в мире. Видимо, интеграция между ШОС и ОДКБ СНГ по антитеррористическим, военным программам будет и дальше нарастать. Не исключено, что недавно озвученный Владимиром Путиным тезис «о возможности нанесения упреждающих ударов» по базам террористов, расположенным за пределами России, относится и к деятельности ШОС, имеющей в своем распоряжении силы быстрого реагирования в рамках регионального Антитеррористического центра в Ташкенте.
