Опрос подготовила Станислав Белковский, президент Института национальной стратегии
Сам факт катастрофы, безусловно, не добавляет очков действующей власти. Но с точки зрения общественного мнения для власти предпочтительнее вариант террористического акта, поскольку он позволяет апеллировать к некоему врагу. В случае же техногенной катастрофы получается, что главным нашим врагом являемся мы сами, поскольку последние 20 лет не делали инвестиций в национальную инфраструктуру. И с этой болезнью бороться гораздо труднее, чем с терроризмом. После теракта обычно следует ужесточение режима безопасности, общество будет настраиваться на возможность повторения подобных катастроф, на усиление бдительности и контроля – не только на транспорте, но и во всех сферах общественной жизни. В дальнейшем нам предстоит испытать ограничение гражданских свобод как минимум. Если бы случившееся оказалось техногенной аварией, боюсь, власти не отреагировали бы на это должным образом, потому что опасность дальнейшего раскручивания сценария техногенных катастроф сегодня недооценивается нашей элитой. И значит, никаких серьезных шагов в лечении той страшной болезни, которая называется кризисом национальной инфраструктуры, ожидать не приходится. В результате на техногенную катастрофу общество будет реагировать усилением депрессии и пессимизма. А на теракт – готовностью отказаться от некоторой толики гражданских свобод во имя большей безопасности.
Владимир Жириновский, лидер ЛДПР
Власти, конечно, выгодно представить случившееся как обычное ДТП. Возможно, это была провокация, цель которой – перебросить пассажирские потоки в другие аэропорты. Иногда на курортах устраивают теракты и поджоги, чтобы направить туристов в другие места отдыха. А может быть, это и борьба между спецслужбами. Может, кто-то хочет заменить Патрушева, ему нужен повод показать, что ФСБ недорабатывает. Но в любом случае это дестабилизирует ситуацию в стране. Любые происшествия, связанные с гибелью большого числа людей и отсутствием должного уровня безопасности, бросают тень на руководство страны. Но, я думаю, ослабить власть не удастся – президент примет более жесткие меры по реорганизации силовых структур, быстрее будет создана национальная гвардия, которая заменит ОМОН, будет усилена ФСБ, прекращена коммерческая деятельность правоохранительных структур.
Геннадий Гудков, депутат Госдумы РФ
Для власти тут нет предпочтительного варианта. Для нее это в обоих случаях – тяжелый моральный ущерб. Возможно, версия несчастного случая более приемлема, поскольку перекладывает основную долю вины на авиационные компании. Но, с другой стороны, государство должно контролировать авиакомпании, на нем тоже лежит ответственность за безопасность воздушного транспорта. Так что я не знаю, какая версия лучше. В одном случае наносится мощнейший удар по гражданской авиации России, в другом – по имиджу правоохранительных органов, не сумевших предотвратить теракт. Вина государства очевидна, какой вариант ни возьми. Я не думаю, что следствием этой катастрофы станет свертывание гражданских свобод, но надеюсь, что это заставит кардинально перестроить правоохранительную систему. Если мы не создадим качественные органы госбезопасности, не укрепим структуры, отвечающие за агентурную работу, за противодействие терроризму, не искореним коррупцию в органах МВД, не покончим с ситуацией, когда можно провезти и пронести куда угодно хоть тонну взрывчатки, каждый из нас может стать заложником случая, подобного происшедшему в нашем небе.
Ирина Хакамада, председатель оргкомитета партии «Свободная Россия»
Никаких политических последствий не будет, потому что это не первая такого рода катастрофа. Вообще Россия вступила в эпоху катастроф, рушится все – и система безопасности, и экономическая система. Для власти обе версии этого происшествия – плохие. Если был теракт, значит, власть должна признать, что она не справляется с проблемами безопасности, хотя каждый год мы на треть увеличиваем финансирование армии и правоохранительных органов. А если бы трагедия произошла по техническим причинам, то это значило бы, что авиаперевозки находятся у нас в таком состоянии, что скоро мы все попадаем с неба. То есть власть не справляется с гражданскими проблемами. К сожалению, теракт имеет и такие последствия: права граждан все больше свертываются, а жертв становится все больше, потому что реально никто с терроризмом не борется. Ведь борьба с терроризмом не сводится к охране объекта, она предполагает и профессиональную разведывательную работу, и устранение политических причин терроризма. В сфере политического урегулирования наша власть, как известно, демонстрирует упрямство, не признавая переговоры с чеченскими сепаратистами в качестве эффективного средства. Так что и после этого теракта, если это действительно теракт, ничего не изменится.
