Анастасия Корня На днях на подпись президенту ушел Закон «О присяжных заседателях» – спустя полгода с момента уже практически повсеместного введения в России «народного правосудия» (исключением до 2007 года будет оставаться только Чечня) законодатель наконец урегулировал технические детали процедуры формирования коллегии присяжных. До сих пор в регионах обходились подправленным Законом «О судоустройстве» советского образца, что решало далеко не все проблемы. А собрать коллегию присяжных в Верховном суде вообще было невозможно.
«До сих пор списки присяжных формировались ежегодно, и каждый год до февраля суд не мог начинать рассмотрение дел, потому что шел отбор, – рассказал «НГ» судья Верховного суда Алексей Шурыгин. – Теперь списки будут составляться на четыре года и при необходимости корректироваться. Введен порядок формирования списков присяжных для Верховного суда и для военных судов, которого до сих пор просто не существовало. Еще одна проблема, с которой мы столкнулись в первые полгода, – не был детально расписан порядок действий глав администраций, представителей исполнительной власти, которые занимаются составлением списков, и зачастую это делалось достаточно небрежно. Значительное число приговоров было отменено из-за того, что в присяжные попадали люди, которые туда просто не должны попадать. Кроме того, теперь конкретизирована ответственность должностных лиц, препятствующих исполнению обязанностей присяжного заседателя. А во время процесса на присяжного распространяются те же гарантии обеспечения безопасности, что и на судей...»
Теперь ежегодно около миллиона россиян – в силу случайной компьютерной выборки – получают шанс принять участие в реализации того самого вида правосудия, которое до последнего времени превозносилось как панацея от следственного произвола. И хотя пока общее количество дел, рассмотренных судами присяжных, составляет всего 9% от общего количества, спрос (если так можно выразиться) неуклонно растет. «За первую половину 2004 года в суды с ходатайствами о рассмотрении их дел в суде присяжных обратились 18% подсудимых, – отмечает Алексей Шурыгин. – Для сравнения – в прошлом году было около 14%. По отдельным регионам эта цифра заметно выше. В Ленинградском областном суде она достигает 82%. В Ивановской области – 70%, в Калмыкии – 62%. Но вот тут у нас есть интересная цифра – 23% от общего количества отказались от суда присяжных на стадии предварительного рассмотрения. Почему? Мы пока не анализировали». Еще одна интересная подробность: особую популярность суды присяжных приобретают в тех регионах, где были только недавно введены. В тех девяти, где они действуют уже с добрый десяток лет, особого ажиотажа не наблюдается.
Между тем объяснение напрашивается: несмотря на то что суд присяжных у нас по-прежнему остается самым гуманным (в прошлом году он оправдывал каждого шестого), адвокаты, до сих пор горячо защищавшие «народное правосудие», вдруг заговорили о том, что суд присяжных зачастую опасен для подзащитных и зачастую просто непредсказуем. Минувшей весной мы получили несколько наглядных иллюстраций – столичные присяжные вынесли «убийственный» приговор ученому Игорю Сутягину, признав его шпионом, и выпустили на свободу участников погрома в Ясенево – юные неонацисты отделались условными сроками. В быту же прочно укоренилось мнение, что заядлому преступнику легче избежать заслуженного наказания именно через суд присяжных.
«Проблема встраивания судов присяжных в российское судопроизводства как с самого начала, так и сейчас сталкивается с огромными проблемами, – считает сенатор от Республики Ингушетия и бывший следователь Генпрокуратуры с многолетним стажем Исса Костоев. – Об этом говорит и статистика. Если посмотреть, сколько вынесено оправдательных приговоров присяжными и обычными судами, разница разительная. Это очень плохо – судами присяжных рассматриваются тягчайшие преступления. Я убежден: оправдательные приговоры зачастую выносятся просто из-за отсутствия специальных знаний, которые просто необходимы для правильной оценки доказательств, материалов следствия. Если очевидный убийца уходит от наказания только потому, что присяжных заседателей не смогли убедить в его виновности, – я не считаю, что это демократия. А на Кавказе эта проблема не просто сложна, там сегодня прямо говорят: несчастный тот судья, который по заявлению подсудимых заявит о рассмотрении его дела в суде присяжных. Потому что с учетом национально-клановых отношений процесс подбора присяжных – это полная катастрофа. Найти человека, который при всех его родственных и прочих связях способен высказать независимое мнение в отношении личности подсудимого практически невозможно».
Впрочем, независимое мнение – понятие во всех случаях относительное. Как показала практика, народный суд способен на непримиримую позицию по отношению к террористам и шпионам (вспомним приговоры, вынесенные Зареме Муджахоевой, которая должна была взорвать столичное «Мон-кафе», и тому же Сутягину). И он же вполне терпимо отнесется к спецназовцам ГРУ, расстреливавшим мирных жителей в Чечне, или заигравшимся в неонацизм скинхедам. Адвокаты уже начали поговаривать об «оперативном сопровождении» процессов спецслужбами – с точки зрения многих специалистов, существует немало возможностей влиять на присяжных начиная с момента их отбора. Например, право отбора тех 20–50 человек, из которых уже с участием защиты и обвинения будет формироваться коллегия из 12 присяжных, остается за судом.
Но скорее всего дело все-таки в другом: присяжные являются носителями всех тех массовых стереотипов, что существуют сегодня в нашем обществе. По большому счету они столь же управляемы, что и российский избиратель (в конце концов ведь именно на основе списков избирателей и составляют списки присяжных). И каждый вердикт есть результат не только пресловутой состязательности сторон, явленной в зале суда, но и того манипулирования массовым сознанием, которое происходит за кадром. Впрочем, специалистам в области избирательных технологий хорошо известно, какие выдающиеся результаты могут принести довольно простые манипуляции со списками избирателей. Что будет происходить со списками присяжных, мы выясним в ближайшее время. Но уже сейчас можно обратить внимание на довольно примечательный ценз, установленный новым законом: если раньше в присяжные не могли попасть судьи, прокуроры, люди с психическими отклонениями и те, кто моложе 25 лет, то теперь этот список пополнили военные, госслужащие, лица, избранные в органы местного самоуправления, те, кому исполнилось 65 лет, и даже священнослужители.
