Москва и МАГАТЭ довольны друг другом

Вчера в резиденцию «Ново-Огарево» на встречу с Владимиром Путиным прибыли на двух одинаковых «Ауди» глава МАГАТЭ Мохамед Эль Барадей и руководитель Федерального агентства по атомной энергии Александр Румянцев. Открытая для прессы часть встречи была столь короткой, что уяснить предмет предстоящей беседы было невозможно. Эль Барадей и Путин обменялись взаимными комплиментами (МАГАТЭ, по словам президента, «стало очень престижной и мощной организацией»), но по существу ничего публично говорить не стали.

После переговоров Владимир Путин к журналистам не вышел. Общаться с прессой было поручено Эль Барадею и Румянцеву. Но и те отказались прояснить главную интригу этой встречи – говорили ли Путин, Эль Барадей и Румянцев о создании в России международного центра по переработке отработанного ядерного топлива. Румянцев поначалу попытался вовсе не отвечать на этот вопрос, поспешив к подъехавшей к крыльцу резиденции «Ауди». Но российские журналисты уйти так просто чиновнику не дали, взяли его в плотное кольцо и продолжали интересоваться столь неудобной для Румянцева темой. Тот заверил прессу, что сейчас никакого решения не принято, обсуждение проходит на уровне экспертов. Между тем он не видит минусов в том, чтобы такой центр появился именно в России. Правда, потом он добавил, «так же как во Франции, и Великобритании, и Германии». По словам Румянцева, такой центр может быть в различных странах, «которые умеют обращаться с ОЯТ и имеют законодательную базу». «В России такая база есть», – уверенно заявил чиновник.

Румянцев имел в виду получивший скандальную известность Закон «О ввозе на территорию РФ отработанного ядерного топлива», который был принят в июне 2001 года. Тогда же, по данным опроса ВЦИОМа, 93 процента населения страны высказались против ввоза ядерных отходов. Последовательное сопротивление закону оказала лишь партия «Яблоко», «за» проголосовали «Единство», ОВР, ЛДПР, многие члены СПС и КПРФ. «Яблочники» высказывали опасение: переработкой дело не кончится, отходы возвращать не будут. Представители Минатома это всегда отрицали. Однако, когда зампред «Яблока» Сергей Митрохин предложил поправку, фиксирующую запрет на захоронение, она была отклонена уже на уровне комитета по экологии, превратившегося в прошлой Думе, по словам законодателя, в парламентскую фракцию Минатома. То же самое произошло и с другой его поправкой – относительно прозрачности средств, полученных за переработку. Между тем противники этого проекта утверждают, что обещанные деньги намного перекрываются суммой, которую Россия должна потратить на создание соответствующей инфраструктуры, поддержание ее в порядке и будущий демонтаж. Кстати, вчера Румянцев отказался отвечать на вопрос корреспондента «НГ» о том, сколько денег может принести российскому бюджету ядерный могильник.

«Разумеется, МАГАТЭ заинтересовано в превращении России в ядерную свалку – другим странам просто некуда девать свои отходы, – констатирует Митрохин. – Наконец нашлась страна, политическая элита которой оказалась настолько продажной, что согласилась на это преступление против собственного народа, против своих будущих поколений». Партия «Яблоко», по словам Митрохина, твердо намерена и дальше сопротивляться ввозу ОЯТ – вплоть до организации всенародного референдума.

«Речь не идет о ввозе на территорию нашей страны радиоактивных отходов со всего мира, – спешит опровергнуть расхожее мнение Николай Шингарев, начальник Управления по взаимодействию с органами государственной власти Федерального агентства по атомной энергии. – Согласно российскому законодательству, ядерное топливо ввозить для захоронения нельзя. Мы говорим о создании Международного центра по обращению с отработавшим ядерным топливом».

Потенциальный рынок для такого рода деятельности огромен. По состоянию на конец 2002 года в мире функционировал 441 ядерный энергоблок для производства электроэнергии. На сегодняшний день в мире выгружено около 200 тыс. тонн отработанного ядерного топлива (ОЯТ) из реакторов; переработано из них только 30 тыс. Ежегодно выгружается еще 10–12 тыс. тонн ОЯТ.

Таким образом, если проект создания Международного центра по обращению с ОЯТ будет утвержден к реализации, то Россия будет ввозить на свою территорию отработанное топливо не только с тех зарубежных АЭС, куда оно поставлялось, но и вообще – независимо от страны – изготовителя этого топлива.

Как нам удалось выяснить, Международный центр будет создаваться на базе Горно-химического комбината (завод РТ-2), г. Железногорск (Красноярский край). Сейчас там уже существует так называемое мокрое хранилище на 6 тыс. тонн ОЯТ и оно заполнено наполовину. В следующем году его емкость будет увеличена до 9 тыс. тонн. Строящееся сухое хранилище будет иметь емкость 37 тыс. тонн ОЯТ. В Агентстве по атомной энергии полагают, что создание Международного центра поможет решить прежде всего экологические проблемы в самой России.

Однако возникает вопрос: почему именно Россия выбрана в качестве площадки под складирование ОЯТ со всего мира, а не, например, Китай? «Россия больше готова к этому, – заявил Николай Шингарев. – Если еще пару лет протянем с реализацией этого проекта, – Китай у нас точно перехватит этот бизнес. Лет через десять у китайцев емкость хранилищ ОЯТ будет больше, чем у нас». По мнению официального представителя Агентства по атомной энергии, временное воздержание Китая в этом вопросе говорит вовсе не о проблемах, связанных с экологической безопасностью проекта, а с технологической неготовностью Поднебесной вступить в конкурентную борьбу.

Что касается строительства Россией атомной станции в Иране, то Эль Барадей предпочел говорить об этой проблеме подчеркнуто дипломатично. Строительство атомной станции в Бушере, по его словам, это вопрос двусторонних отношений Ирана и России. «Этот вопрос не представляет высокого приоритета, не вызывает у международной общественности озабоченности. Это вопрос в рамках снабжения Ирана энергией и плюс существует соглашение о возвращении отработанного топлива в Россию», – констатировал глава МАГАТЭ.

Между тем уже более года в западных СМИ со ссылкой на иранские оппозиционные силы публикуются сообщения о наличии у Ирана программы по обогащению урана. Именно они дали повод для требований к Тегерану со стороны МАГАТЭ обеспечить «прозрачность» своих работ в ядерной области, в том числе дать возможность для внезапных проверок со стороны инспекторов МАГАТЭ.