Один пишет, другой подписывает

Центризбирком РФ приступает к разработке концепции нового порядка формирования Совета Федерации. Соответствующее задание уже вписано в план работы Научно-методического совета, функционирующего при ЦИКе. Недавно этот совет выдал на-гора проект модернизированного закона о референдуме, и теперь его руки развязаны для новых свершений. А за Совфед, как все признают, уже давно пора было взяться. Нынешний порядок назначения сенаторов не нравится даже их спикеру Сергею Миронову, так что ЦИК, можно сказать, пошел навстречу общественным ожиданиям. Вы просили «новый порядок»? Бу сделано!

Никто, правда, не связывал свои ожидания с ЦИКом. Этот орган, вообще говоря, не наделен правом законодательной инициативы, его единственная задача – организация федеральных выборов. Законотворчеством обязаны заниматься другие институции, тем более когда дело касается выработки принципов формирования высших органов государственной власти. Совет Федерации – как никак верхняя палата федерального парламента, одна из опор конституционного строя. С какой стати эту опору конструируют в каком-то там Научно-методическом совете при избирательной комиссии? Если это способ уничижения парламента, намеренного умаления его статуса, тогда, конечно, лучше не придумаешь. Удивительное дело: президент только что выступал с ежегодным Посланием – о реформе Совета Федерации не было ни слова. Видимо, это такая мелочь, которая не заслуживает высочайшего внимания.

О технологии подготовки обещанной концепции председатель ЦИКа Александр Вешняков рассказывал так (это было на брифинге 1 июня): «Концепция будет вырабатываться, исходя из того опыта формирования Совета Федерации, который имеется. Мы же имеем уникальный опыт: 1993 год, в первый раз избирали Совет Федерации, это были прямые выборы, и депутаты СФ проработали 2 или 3 года, то есть мы можем проанализировать, что дала такая система, плюсы и минусы. Вторая модель – это когда по должности входили в Совет Федерации губернаторы. И последняя модель, которая тоже около двух лет функционирует. Определив их сильные и слабые стороны, мы попытаемся определить подходы, учесть существующий опыт и сделать так, чтобы Совфед в полном объеме отвечал записанным в Конституции принципам его формирования».

Уникальный опыт, на который ссылается Вешняков, уникален тем, что верхняя палата российского парламента все годы его существования служит лабораторией для политических экспериментов. Сначала потренировались на кроликах, потом – на морских свинках, затем посадили в клетку мышек. А теперь генетики из ЦИКа, вычленив «сильные и слабые стороны» всех трех популяций подопытных сенаторов, намерены предложить нечто гибридное. То есть это опять будет эксперимент. Если до сих пор процедура формирования СФ менялась по чисто конъюнктурным соображениям (сначала Кремлю нужно было поднять престиж региональных лидеров, потом – опустить), что можно получить сложением результатов этих кремлевских опытов? Тем более что техника исследований и принятия решений осталась той же. Как прежде «новый порядок» вводился без какого-либо анализа предшествующей практики, без независимой научной экспертизы предлагаемого варианта, без политической дискуссии, так и очередная модель будет сработана в ведомственной мастерской ЦИКа в обстановке максимальной защищенности от посторонних глаз. Никто не успеет и рта раскрыть, как вешняковская «концепция» превратится в законопроект, завизированный президентом, и будет доставлена в Думу с пометкой «весьма срочно», как это случилось с Законом «О референдуме».

У Центризбиркома уже есть опыт правотворчества. Достаточно вспомнить скандалезные поправки в избирательные законы, которые фактически вводили запрет на информацию о ходе выборов. Здесь же родились правовые нормы, позволившие ЦИКу взять в свои руки комплектование избирательных комиссий субъектов Федерации. До этого был Закон «О политических партиях», впереди – разработка новой системы выборов Государственной Думы. Ведомство Вешнякова определенно вошло во вкус и фактически стало субъектом законодательной инициативы. Причем теперь это уже воспринимается как должное, никто и не спрашивает: по какому праву? Разве что коммунисты время от времени советуют Вешнякову не лезть не в свое дело – лучше бы следил, чтобы результаты выборов не подтасовывали. Но, в общем-то, и коммунисты понимают, что ЦИК увлекся сочинением законов не по прихоти своего председателя и даже не потому, что три года между выборами этой конторе просто нечем заняться, – нет, на то, конечно же, есть «высшая воля».

Разумеется, президент мог бы поручить разработку своих законопроектов каким-нибудь другим творческим коллективам. По идее, этим должны заниматься органы, подведомственные главе государства, входящие в его «вертикаль». ЦИК к числу таковых не относится, этому институту Конституцией предписано держаться на равном удалении от всех ветвей власти. Но именно этим, судя по всему, он и привлекателен в качестве разработчика законодательных инициатив президента. Особенно, если это инициативы сомнительного качества, которые, возможно, придется сильно корректировать или даже отзывать назад. Если такого рода законопроекты готовит кто-нибудь из подведомственных президенту разработчиков, например, Минюст, то все имиджевые издержки несет президент – это же его подчиненные безобразничают. Совсем другое дело, когда тот же продукт изготовит некий независимый производитель, почти что общественный институт, каким номинально является Центризбирком, – это уже будет «инициатива снизу». В таком случае президента можно будет упрекнуть лишь в том, что он не посмел отшить энтузиастов-общественников.

Это достаточно испытанная схема «разделения ответственности»: что у одного на уме, то у другого на языке. Спикер того же Совфеда Сергей Миронов может выступать с какими угодно инициативами, президент будет аккуратно от них отмежевываться, ему вроде бы неловко за суетливого спикера, но Миронов все равно будет выступать, и на его положении при дворе это никак не отразится. Председатель другой палаты, Борис Грызлов, также может вылезать «поперед батьки» без всякого риска для карьеры. У него тоже статус независимого политического субъекта, что дает ему право безбоязненно озвучивать мысли президента. Это даже не право, а обязанность: кто-то же должен делать неблагодарную черновую работу.