Анастасия Корня
У Валерия Зорькина душа болит за судьбу судебной реформы.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Судьба России как правового государства находится в критической точке – с таким неожиданным заявлением выступил вчера председатель Конституционного суда Валерий Зорькин на Совете по совершенствованию правосудия при президенте. Внимание заслуженных юристов, собравшихся в здании на Старой площади для того, чтобы обсудить перспективы развития системы российского права, он обратил на весьма примечательный факт: с одной стороны, пусть с оговорками, но судебная реформа вроде бы состоялась. С другой стороны, граждане никак не желают этот факт осознать и российскому правосудию по-прежнему не доверяют.
Не далее как на прошлой неделе на всю серьезность подобных обстоятельств председателю КС указал президент. Тому, как вывести судебную реформу из кризиса, Зорькин посвятил часовой доклад. Для начала глава КС согласился с экономистами и политологами, которые ставят модернизацию экономики страны в прямую зависимость от успешного проведения судебной реформы. Но он настаивает на расширении перечня приоритетов – речь должна идти о всеобъемлющей правовой реформе.
Если вести речь о системе правосудия – многие ли принципиальные вопросы удалось решить, спрашивает Зорькин. Преодолено недоверие к правоохранительным органам? Достигнута процессуальная независимость следователя? Исправлено кривое зеркало милицейской статистики? Ответ скорее отрицательный. Более того – эксперты отмечают существование «межведомственных» коррупционных сетей. Поэтому вопрос надо ставить шире – и Зорькин заговорил о социальном государстве, потому что без решения проблемы бедности трансформация России в правовое государство чревата «опытом Грузии». Где социальная нестабильность привела к расшатыванию политической системы.
Глава КС дал понять, что готовящийся пакет законопроектов, регулирующих социальные гарантии гражданам, внушает ему серьезные опасения. Потому что именно КС в конечном итоге придется выверять «дозировку», в которой конституционные права граждан могут быть урезаны. И здесь он окажется в очень сложном положении – с одной стороны, исполнительной власти нужен простор для маневра, с другой – «бюрократия часто думает о результате, а не о том, что написано в Конституции».
Еще одна проблема – стабильность законодательства. Точнее – его нестабильность, потому что базовые законы принимаются на ходу и под сильным влиянием лоббистских групп, а потом переписываются. Налоговое законодательство превратили в испытательный полигон. Уголовно-процессуальный кодекс – и времени-то всего ничего прошло – изменили уже наполовину. Одним словом, процесс принятия законов должен быть транспарентным и носить плановый, а не случайный характер. И только тогда что-то получится – в конце концов, нельзя граждан силой заставить отстаивать правоту в суде, а не в «серой зоне».
Главный советник правового управления кремлевской администрации Михаил Палеев за УПК и за законодетелей обиделся: «Я плохо понимаю, что такое плохое законодательство и хорошее законодательство». И попросил проиллюстрировать конкретными примерами.
Ему объяснили, что нестабильный закон хорошим быть не может в принципе: у людей теряется вера в его незыблемость. «Законодатель привык к тому, что может издавать некачественные законы, – убежден председатель Совета по совершенствованию правосудия Владимир Туманов. – Разве это нормально, когда 80 процентов законов – о внесении изменений в ранее принятые?»
Но самое радикальное предложение по совершенствованию системы правосудия внес представитель правительства в КС Михаил Барщевский. Он объяснил, что на самом деле все проблемы у судебной власти – из-за плохого пиара. «Успех реформы зависит не от царя-батюшки, а от правильного восприятия». Пресс-службы судов (за исключением Конституционного) с журналистами не работают, вот те и критикуют судебную власть. А население, оно газеты читает и депутатов выбирает. Адвокаты распоясались – ладно бы критиковали отдельные решения, но ведь на систему грешат. А прокуроры молчат. Где прокуроры? Где выступления судей? Недорабатывают они с точки пиара. И «если судебная власть за себя бороться не будет, то переезд в Питер покажется самой легкой реакцией общественности», – веско заключил Барщевский.
