Александр Рар На территории бывшего СССР продолжает тлеть целый ряд этнотерриториальных конфликтов. За последнее десятилетие их не смогли решить ни великие державы, ни конфликтующие стороны, ни международные организации типа ОБСЕ, ООН или СНГ. За исключением Чечни эти конфликты к концу девяностых годов удалось хотя бы приглушить. Все как будто свыклись с тем, что Нагорный Карабах все сильнее стал сливаться с Арменией, что Приднестровье и Абхазия стали де-факто мини-государствами с более тесными связями с Россией, нежели с Молдавией и Грузией.
Но на сей день ситуация резко меняется. Решение этнотерриториальных конфликтов на постсоветском пространстве приобретает новое, актуальное значение. Активизация в этом вопросе связана с тремя значительными событиями последнего времени. Во-первых, проснулся Европейский союз. После завершения этапа исторического расширения с 15 до 25 государств ЕС решил вплотную заняться созданием общей европейской внешней и оборонной политики. Будущее поле общеевропейской внешней и оборонной политики широкое: Балканы, Африка, Ближний Восток, страны СНГ. ЕС хочет решить этнотерриториальные вопросы в своем соседстве, и таким образом внести свою долю в стабилизацию восточной части общеевропейского континента.
Во-вторых, появились новые мускулы у самой России. Второй срок президентства Владимира Путина выявляет новые приоритеты внешней политики России: создание предпосылок для частичной реинтеграции на постсоветском пространстве. С точки зрения Кремля война в Чечне успешно закончена, все субъекты Федерации успешно прикреплены к Центру, проблема сепаратизма в России больше не стоит. Теперь можно сосредоточиться на обустройстве СНГ. Рычагов давления на бывшие республики Советского Союза у Москвы достаточно – это экономическая зависимость, нефть, газ и те же этнотерриториальные конфликты.
Но произошло еще третье событие. В Грузии состоялась «розовая революция». На территории СНГ появился политик – Михаил Саакашвили, – который четко хочет воссоединить Грузию с ее тремя автономными республиками. Фактически он пытается сделать то же самое, что начал Путин, придя к власти в России: раз и навсегда покончить с сепаратизмом. Нет сомнения в том, что присоединив Аджарию к Центру, Саакашвили возьмется за Абхазию и Южную Осетию.
Но России не нравится то, что делает Саакашвили. Назревают конфликты между Россией и Грузией, которые могут поссорить Россию с Западом. Запад выступает за полный суверенитет бывших советских республик и требует вывода российских военных сил с территории СНГ, в первую очередь из Грузии.
По отношению к Грузии позиция России становится двусмысленной. С одной стороны, Москва требует от мирового сообщества признания права вернуть сепаратистскую Чечню силовыми методами в состав России. С другой стороны, в Москве раздаются официальные голоса, которые предостерегают Тбилиси от всякого рода насильственных шагов против сепаратистов в Абхазии и Аджарии.
Трудно предугадать, как будет развиваться взрывоопасная ситуация на Южном Кавказе. Вполне вероятно, что у Саакашвили недостаточно сил, чтобы решить поставленные задачи. Но какие планы у России сегодня на Южном Кавказе? Будет Россия продолжать косвенно подыгрывать сепаратистским настроениям и держать Грузию в полуразваленном состоянии? Ведь раздробленная Грузия не имеет никаких шансов на вступление в НАТО и ЕС. Или Россия все-таки согласится с надобностью помочь Грузии закрепить свой суверенитет и таким образом внести свою долю в стабилизацию всего Кавказа, включая Чечню.
Развал СССР стал восприниматься правящей элитой в России все больше и больше как трагическая ошибка истории. Значит, ее можно поправить? У России, по-видимому, есть своеобразный план, как решить тлеющие этнотерриториальные конфликты таким образом, чтобы Москва не утеряла своего влияния на постсоветском пространстве вообще. План был разработан одним из самых перспективных политиков путинской России – Дмитрием Козаком для Молдавии. Ей предлагалось превратиться в конфедерацию.
Молдавская конфедерационная модель могла бы в случае успеха послужить примером и для Грузии, а в дальнейшем – для Армении и Азербайджана, чтобы решить вопрос Нагорного Карабаха. Превращение бывших советских республик в конфедеративные государства со временем сделало бы из СНГ что-то похожее на суперконфедерацию. Нельзя забывать о том, что Запад во время развала Югославии в случае Боснии, Черногории и Косово действует по конфедерационному принципу. К плану Козака, однако, Запад отнесся сугубо негативно, опасаясь за суверенитет Молдавии и Грузии.
Ни США, ни ЕС не допустят распада Грузии. Россия, в свою очередь, будет противиться миротворческим инициативам ЕС и США на постсоветском пространстве. Но пока Запад не приоткроет грузинам, молдаванам и украинцам двери в ЕС и НАТО, российское влияние на пространстве СНГ скорее усиливается.
Не исключено, что судьба партнерства между Россией и Западом во время второго президентского срока Путина будет решаться не в дипломатических салонах Брюсселя, Вашингтона, Лондона, Рима или Берлина, а в таких горячих точках, как Батуми, Сухуми и Тирасполь.
