Ирина Романчева
– Почему вы так поздно начинаете агитационную кампанию?
═
– Мы считаем, что не стоит размазывать масло по бутерброду. Лучше сконцентрироваться и довести частоту эфиров до заметного уровня.
═
– Как возникла идея агитировать против Путина, а не за Рыбкина?
═
– На наш взгляд, в сложившейся ситуации это продуктивнее. Сейчас важнее, чтобы Иван Петрович не призвал голосовать за себя, а сказал: не голосуйте за Путина. Если есть кандидат, который вам нравится, голосуйте за этого кандидата, не нравится никто – голосуйте против всех или не ходите на выборы, но не голосуйте за Путина. Это сейчас гораздо важнее. Власть считает, что у нее карт-бланш на все, что угодно. Надо сказать, что этого карт-бланша у нее нет. И она – власть – должна это понять.
═
– Что вы думаете по поводу предложения Ирины Хакамады к оппозиционным кандидатам объединиться и снять свои кандидатуры с выборов?
═
– С точки зрения политической стратегии это нормальный ход при условии, если снимаются все кандидаты – ну, кроме Сергея Миронова. Он ведь открыто говорил, что идет поддержать президента. Другое дело, что я считаю абсолютно неправильным публичный политический торг. Вот выходит Ирина Муцуовна и говорит: если все снимут свои кандидатуры, я тоже уйду. Выходит Сергей Юрьевич и говорит: ну да, я тоже подумаю. А потом все говорят: нет, пожалуй, пойдем до конца. Так вы бы сначала договорились, а потом выходили и делали заявления. Потому что такие метания дискредитируют идею. Мы же все понимаем, что это называется «создавать информационный повод». Давайте уже политикой заниматься, а не информационные поводы создавать! Не то время.
═
– На прошлых выборах вы работали в избирательном штабе Владимира Путина. Есть ли какие-то принципиальные различия между той кампанией и этой?
═
– Во время прошлой кампании в воздухе висел вопрос, который тогда задали в Давосе: «Who is mister Putin?» Системная оппозиция существовала только слева. Сейчас есть кандидат Путин, который перестал быть неизвестной величиной. При этом системная оппозиция отстроилась уже и справа и слева. Одна ось, по которой она выстроилась, – экономическая. Другая разделила оппозицию на «державников» и демократов. Я считаю, что сейчас гораздо важнее отстаивать общие демократические позиции, чем спорить о большей или меньшей степени вмешательства государства в экономику, то есть тех или иных методах госрегулирования. Демократам нужно договариваться, а с налогами потом разберемся.
═
– Как получилось, что после участия в раскрутке Путина вы попали в штаб к кандидату, который является одним из наиболее радикальных оппозиционеров?
═
– Это соответствует моим нынешним взглядам на ситуацию в России. При этом я не склонна преувеличивать значение буквального совпадения взглядов кандидата и людей, которые работают у него в штабе, но все же уверена, что основная политическая позиция кандидата и его команды должна быть единой.
═
– Вы входили в ельцинско-путинскую элиту. Сейчас же оказались в оппозиции к ней, перешли «за линию фронта». «Ломки» не было?
═
– Ничего не понимаю про элиты. И слова этого не люблю. К Борису Николаевичу Ельцину до сих пор отношусь нежно и с уважением. Я, видимо, из того круга людей, которые, имея определенный вес в эпоху Ельцина, в «путинскую элиту» в итоге не перешли. Я туда зашла, вышла и пошла дальше своей дорогой.
═
– Как вы думаете, существуют ли сейчас оппозиционные силы, которые имеют реальное влияние на происходящее в стране? Может быть, идет формирование своеобразных политических «контр-элит»?
═
– Это достаточно серьезный вопрос. Я не считаю, что фиксируемый социологами уровень поддержки президента Путина свидетельствует о реальной политической стабильности в стране. Как вы думаете: могут быть довольны президентом губернаторы, у которых он забрал большую часть власти и которых все время держит «на крючке»? Как вы думаете: может быть довольна президентом армия, которой «особиста» назначили министром? Армия никогда не любила «охранки». У армии свои представления о чести, порядочности, о том, как в армии сделать карьеру и какими качествами для этого нужно обладать. Думаете, военные любят своего нынешнего министра? Конечно, нет. Как вы думаете: те люди, которых принято называть «лидерами мнений», люди, которые говорят от имени граждан, озвучивают те или иные настроения, царящие в обществе, они что – очень довольны? Да, я знаю людей, которые довольны. Один хорошо знакомый мне журналист, который сейчас работает в совсем не оппозиционном средстве массовой информации, как-то очень цинично сказал: «Ты что! Так же проще жить. Не надо думать, не надо принимать решений. «Указивка» спущена – сделано». И тем не менее многие журналисты, с которыми я общаюсь, говорят, что, наверное, профессия как таковая – если к ней серьезно относиться – теперь не востребована. И надо уходить писать о кроликах, о плиссе-гофре или о футболе. Потому что писать о политике в нынешней ситуации уж больно неприятно. А футбол – он всегда футбол. Поэтому, конечно, те люди, которых принято называть «элитами», испытывают так или иначе сформулированное недовольство. Но сверху оно прикрывается страхом. И тут уже все зависит от внутреннего типа человека: у одних людей страх со временем переходит в ярость, других, наоборот, он постепенно «гасит».
═
– Социологи говорят, что в регионах не стоит выбор: голосовать за Путина или за кого-то другого. Люди просто не видят других кандидатов. Не воспринимают остальных претендентов на пост главы государства как величины, равноценные действующему президенту.
═
– Вы знаете, мы сами в этом виноваты. Я с ужасом смотрела на то, что происходило в течение минувшего года. Какое настроение было прошлой весной? Думские выборы – проходные, президентские – тем более. Поэтому, мол, мы все дружно будем готовиться к 2007 году. Но к концу лета те «адаптированные оптимисты», демократы и либералы, с которыми я общаюсь, как мне казалось, уже должны были понять, что выборы абсолютно непроходные! Почему после того, как арестовали Михаила Ходорковского, что для них было несомненным знаком, никто даже не попытался активизировать думскую кампанию?! Ведь в такой ситуации степень активности, не будем говорить «правых», но по крайней мере демократов, должна была быть в сотни раз больше! Но все тихо, сложа руки, смотрели, как думскую кампанию «сливают». Почему лидеры политических партий позволили поставить себя в условия переговоров с Кремлем? Жириновский с Зюгановым не пошли на выборы не просто так. Они оказались в ситуации торга. Значит, с ними можно было торговаться? Понятно, что, не будучи во власти, вырастить конкурентоспособного кандидата в президенты за 4 года нереально. А элиты в значительной степени были очарованы Путиным. Поэтому никто никого и не растил. Ну, на всякий случай есть Немцов, есть Явлинский, есть левые какие-никакие. В общем, сами виноваты...
═
– Вы поняли для себя, что на самом деле произошло с Иваном Рыбкиным в Киеве?
═
– Сложный вопрос. На некоторые вопросы я знаю ответ, на некоторые вопросы я не знаю ответ, потому что их не знает кандидат. Со стороны Ивана Петровича мне не очень понятна одна вещь: почему он не дождался ответа Ахмеда Закаева на вопрос, действительно ли Арсалиев входит в ближний круг Масхадова? То есть я спрашивала, он отвечает, но... Может быть, это такое «мужское/женское»? Мне всегда казалось, что Рыбкин никогда не сорвется вот так импульсивно. Но при этом чисто по-человечески я понимаю: те 1,5–2 года, которые он занимался чеченским урегулированием и постоянно ездил в Чечню, для него, как для мужчины, очень важны.
═
– Как вам версия о том, что исчезновение Рыбкина – дело рук спецслужб?
═
– Я не думаю, что это впрямую операция спецслужб. Но то, что спецслужбы какую-то роль в этом сыграли, – для меня абсолютно очевидно. Иначе я не могу объяснить, почему они так долго искали Ивана Петровича и почему-то не находили.
Дарья Гармоненко