Михаил Маргелов "Надо что-то делать. Так дальше немыслимо. Завтра начинаем новую жизнь". С такими словами министры иностранных дел стран - членов ОБСЕ каждый раз покидают свой ежегодный совет. Чтобы вернуться на следующий год и ободрять друг друга - "хорошо, дескать, сидим". Каждый СМИД ОБСЕ похож на встречу раскаявшихся интеллигентных алкоголиков: все понимают, какое все это со стороны свинское зрелище, но сила привычки и химическая зависимость организма неотвратимо приводит в ту же песочницу. Впрочем, этот портрет ОБСЕ несколько приукрашивает действительность. Стыдно только самым сознательным, остальные, как водится, с презрением смотрят на всех, кто не разделяет веры в серьезность их времяпрепровождения. Эти последние - не министры, это - чиновники организации. Когда министры разъезжаются, остаются они и занимаются тем, что считается деятельностью ОБСЕ.
Министры год за годом твердят об институциональном кризисе и о необходимости реформировать ОБСЕ. Чиновники организации в такой реформе необходимости не видят. Поэтому пользы от этой десять лет вяло текущей реформы столько же, сколько от изменения формы грыжи или опухоли: как ее ни меняй, полезным органом она не станет.
Начало ОБСЕ было внешне эффектным. Хельсинский акт, разрядка в Европе, поиски общих фундаментальных ценностей. Правда, уже тогда в совещании проглядывали будущие несчастья ОБСЕ. С самого начала она была продуктом страха и лицемерия. Подписавшись под хельсинкским актом, Советский Союз обещал соблюдать права человека и демократические свободы, которые соблюдать не собирался. А разрядка второй половины 70-х кончилась ракетным кризисом. ОБСЕ уже тогда воспринималась как место цивилизованной порки, ведь как раз тогда Европа вступила в эпоху отмены смертных казней и резиновых пуль.
Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе было задумано тогда, когда участие России (СССР) и ее восточноевропейских сателлитов в других европейских органах было немыслимо. Как только восточная Европа и Россия станут такими, что с ними можно будет заседать не в специально созданных, а в реальных организациях, надобность в ОБСЕ отпадет. Совещание не будет нужно. Так оно и получилось. Но ОБСЕ осталось.
Восточноевропейские страны, постепенно интегрируясь в ЕС и НАТО, теряли интерес к ОБСЕ, и, главное, Запад терял интерес к этому формату разговора с ними, предпочитая более прагматические. И постепенно объектом приложения усилий ОБСЕ остались Югославия и Россия - первая из-за войны, вторая - из-за немыслимости буквально и стандартно понимаемой интеграции в евроатлантические структуры. В конце 80-х - начале 90-х Россия сильно заинтересовалась ОБСЕ и во многом своими руками превратила ее из Совещания в нечто более полноценное - Организацию. Логика России была такова: поскольку в НАТО и ЕС мы не участвуем, не превратить ли в главный европейский орган принятия коллективных политических решений в организацию, где мы состоим как равноправные члены. Такая попытка была сделана. Но не очень успешно. Запад быстро раскусил российский план и только для вида поддерживал вопросы экономики и безопасности в повестке дня организации, реально настаивая исключительно на проблематике соблюдения прав человека и демократических свобод.
ОБСЕ с самого начала была слишком "сырой", чтобы стать реальным органом согласованной политики, и осталась тем, чем успел сделать ее Запад - школой демократии для Восточной Европы. Теперь классы школы пустеют, ученики один за другим получают аттестаты и уходят. Принимать больше некого (в ОБСЕ и так все 55 стран Северной Америки, Европы, Кавказа и Средней Азии). Администрация школы смертельно боится, что лавочку закроют, и все оставляет и оставляет последних учеников на второй год.
Каждый год на СМИДе министры стран-членов обвиняют ОБСЕ в "структурном и географическом перекосе". Что это означает? Теоретически деятельность ОБСЕ включает "три корзины" - безопасность, экономика, права человека. На деле как минимум две из них оказываются мусорными. Безопасностью и экономикой ОБСЕ не занимается, потому что туда ее не пускают более сильные и более компетентные НАТО и ЕС. Третью корзину она делит с ООН и Советом Европы, во многом дублируя их функции. Страны-члены предпочитают договариваться по каждой корзине с организациями - конкурентами ОБСЕ. Экономикой реально занимается ЕС.
Что касается прав человека и общих ценностей, то ими занимается Совет Европы. И его большое преимущество в том, что он только этим и занимается. У него есть необходимый правовой статус, а у ОБСЕ - нет. Сотрудники миссий ОБСЕ часто даже не имеют дипломатического иммунитета. Территориально полномочия ОБСЕ по "гуманитарной корзине" намного уже, чем у ООН, и лишь чуть шире, чем у Совета Европы. К тому же у ОБСЕ множество внутренних недостатков. Худший из них - крайне непрозрачный бюджет и волюнтаристское расходование средств. 55 стран-членов регулярно платят взносы и почти не могут влиять на то, как они будут потрачены. Бюрократия организации противится созданию прозрачных целевых программ.
Теоретически география действия всех трех корзин ОБСЕ - весь евроатлантический регион: от Ванкувера до Владивостока. На практике сфера действия оказывается крайне узкой. Вытесненная почти отовсюду ОБСЕ реально осталась там, где чиновники организации чувствуют себя в своем либерально-педагогическом амплуа, то есть в тех точках постсоветского пространства и постюгославского пространства, где еще можно следить за тем, как западные ценности соблюдаются на Востоке. Классический пример - "телефонное право", использованное чиновниками ОБСЕ, которые сорвали мирное урегулирование вокруг Приднестровья, запугав Молдавию исключением из европейского интеграционного процесса. Миротворческая деятельность ОБСЕ в данном случае состояла в том, чтобы продлить многолетний конфликт.
ОБСЕ, созданная как инструмент улучшения отношений между Западом и Востоком, давно стала инструментом их ухудшения. Она задумывалась как отбойный молот, чтобы раздолбить стену между Западом и Востоком, но молот уже давно не требуется: и Запад, и Восток научились обходиться без него. Такой выпавший из рук и прыгающий сам по себе отбойный молот представляет реальную угрозу для безопасности и сотрудничества в Европе.
