Сценарии электорального цикла

С августа началась президентская кампания, и ее проекция на думскую будет непроста. Второй срок Путина уже не сможет быть подготовительным, как первый. Он должен стать действием нового большинства в своих интересах. Это действие на подходе, и оно создает для Путина вызов: сможет он справиться с ним или нет? Сможет он хотя бы разговаривать с большинством, когда оно консолидируется? За этим скрыт вопрос о лидерстве, о непременном для лидера свойстве быть свободным от интриг человеком.

Губернаторская кампания в СПБ идет с применением путинского "фактора превосходства", тихо - и (сравнительно) победоносно. Это и есть тот самый идеальный "инерционный сценарий". Почему так же не могла пойти думская кампания? Потому что у нее не может быть другой, чем у Путина, идеологии.

Поверх думской кампании начинается президентская, она-то и будет рамочной. Президентская кампания с предопределенным исходом превращает думскую в предельно неопределенную, неясную и открытую дискуссию о принципах следующей - или уже постоянной, как вам угодно, - российской государственности. То ли Четвертой Республики, то ли Третьей Федерации.

Но в общенациональной дискуссии стартовали не партии, а кремлевская группа товарищей заодно с прокуратурой. Главный итог этого лета в том, что принципиальная борьба и принципиальные разногласия вдруг оказались вне межпартийного диалога. Политические разногласия сосредоточились целиком в аппарате, в кремлевской администрации, и там развиваются - с привлечением то прессы, то политиков, а поскольку мы входим в процесс выборов, то и новых электоральных проектов.

Пора сказать, что в Кремле сформировалось влиятельное аппаратное меньшинство. Меньшинство не численно, а по отношению к курсу президента, к правоцентристскому курсу Путина оно именно оппозиционное меньшинство, хотя клянется "вождем" и предпочитает за него прятаться. В администрации президента есть сегодня влиятельная группа бюрократов, которая - за отсутствием принципиальной публичной борьбы в обществе - осуществляет фактически функцию внутренней оппозиции. Можно так или иначе оценивать платформу этого меньшинства, которую иногда именуют "платформой силовиков". Но действует эта группа, с моей точки зрения, по диссидентской модели: модели мнимого присоединения к Путину, для "корректировки" его отступлений от своих фундаментальных принципов. Они толкают его под руку, под видом "поддержки вождя". И так они и будут действовать, потому что это входит в систему, в стиль нашей непубличной или полупубличной демократии.

Силовой олигархат, прикрываясь мнимой "отмашкой Кремля", переходит к применению во внутренней политике инструментов, которые Путин не применял, и проверки на совместимость с ними режим Путина не проходил. Неограниченное применение таких средств, как избирательное правосудие и показательные процессы над "классово чуждыми", вышвырнет русскую политику в политическое неизвестное. А сил, ограничивающих их применение, не видно - партии попрятались за Вешнякова. Избиратель видит, что проблема возникла внутри узкой группы правящего класса - и тот не справляется с ней, а между тем претендует "всех учить". А что партии? Они оказались перед ситуацией, когда им предложена извне повестка дня, не контролируемая ими ни в какой степени и к решению которой с точки зрения избирателей они не имеют отношения.

Возник феномен морального устаревания партий 90-х гг. Все они существуют, получают деньги, кормятся около своих "электоратов". Но мы видели, как в действительно серьезной и важной ситуации их вдруг не стало. Не означает ли это их необязательность? Куда более информативную выставку о российской политике в Манеже сможет организовать и Генпрокуратура.

Отсюда и проблема КПРФ: партия устаревает. Я имею в виду не демографию. Проблема КПРФ в том, что она не может предложить никакого варианта результативной политики, даже политики меньшинства. У нее просто нет для ее фактического состояния никакой реализуемой стратегии. Большинство у Путина будет, но тем ожесточеннее становится борьба за контроль этого большинства, потому что возникает совершенно новый консолидированный ресурс, и центр борьбы за этот ресурс консолидированного большинства у нас всегда во власти и нигде, кроме власти.

У нас нет собственно центризма; "центризм" у нас - метафора путинской коалиции, и больше ничего. "Центристский" - это синоним слова "путинский". Кстати, в конце 20-х годов Сталина тоже именовали центристом, даже в партийной прессе.

Большинство в Думе будет у Путина; я даже думаю, что оно будет более убедительным, чем теперь. В каком-то смысле это будет "бесподобная палата", с отдельными оппозиционными фрагментами, которые окажутся в ней изолированными, и будут перегруппировываться ради самосохранения.

Летом партии исчезли; не знаю, выйдут они на свет или нет, но на партвыставке в Манеже я их не нашел. Там зато были чудные девушки-манекенщицы и замечательная морковка у АПР, но партии, честно говоря, там не были замечены. К счастью, и электорат ничего этого не видел. Я не знаю, что нужно для того, чтобы сбить ЛДПР с третьего места? Должно произойти что-то невероятное, должна быть какая-то феерическая кампания блока Глазьева-Рогозина, что пока трудно предвидеть. Не исключена, но маловероятна и какая-то катастрофа одного из крупных игроков, и в этом случае ЛДПР может усилиться до второго места.

Итак, я думаю, что сейчас мы входим в ситуацию, когда в стране будут идти две политические кампании одновременно. Во-первых, борьба за путинский курс в Кремле. Борьба, если угодно, аппаратных диссидентов, или "силовых олигархов", - со сторонниками курса Путина, каким тот изложен в его Послании и всей системе действий. Одновременно развивается думская кампания, которая постепенно втянется в эту борьбу и станет ее экраном, дисплеем, отчасти автономным. Далее возможны разные исходы, но об инерционном сценарии думских выборов теперь можно не упоминать. Сценарий думских выборов становится кризисным.

Отсюда следует, что возник политический запрос на решение кризиса. Фора кремлевского меньшинства - краткосрочна, в политике инициатор чаще всего срабатывает на чужой успех. И наоборот, сильнее тот, кто берется решать проблему, не им созданную, - и решает ее. Здесь возникла новая, пока еще вакантная роль - роль того, кто сумеет разрешить кризис к моменту, когда выдохнутся "инициативники".

Устроит ли нас видимость разрешения кризиса - без продвижения вперед, как можно дальше от опасного места? Устроят ли нас предложенные картонные декорации "триумфа общественности", где невнятные старики будут что-то подписывать и после пить шампанское? Нет, нам понадобятся гарантии того, что обещанное будет сделано. И нужен тот, кто сможет их предоставить. Предоставить их может только Путин, каким мы его знаем, - сильный, то есть идейно объединенный со своими избирателями и своей командой. Не просто примиривший ненавидящих друг друга - предоставив им поприще легального и легитимного выражения.