Олег Панфилов В стародавние советские времена журнал "Крокодил" периодически проходился по публикациям западной прессы, обобщая "поток клеветы на Советский Союз" под названием "Мейли емейл". Таким образом, советские сатирики использовали поговорку "Мели, Емеля - твоя неделя", убеждая соотечественников в том, что все, что пишут на Западе, - сплошная ложь.
Преемственность очевидна. За последнее время количество публикаций, критикующих внутрироссийскую политическую ситуацию, заметно увеличилось. Вот некоторые из них, опубликованные с начала августа: "Россия потеряла свой авторитет" (Berliner Zeitung), "Теракт в Моздоке опровергает слова Путина" (Liberation), "На прицеле критики - прокуроры России. Их обвиняют в халатности, некомпетентности и коррупции" (Die Welt), "Российская политика разрядки в Чечне является фарсом" (Die Tageszeitung). "Страх перед террором становится характерной чертой жизни в России" (Frankfurter Rundschau), "Чечня: Война без правил" (Sueddeutsche Zeitung).
Понятно, что подавляющее число критических статей посвящены ситуации в Чечне. Активные госчиновники любят утверждать, что подобного рода публикации - "вмешательство во внутренние дела России". К сожалению, неленивый человек, чтобы узнать новости из этой южной российской республики, вынужден копаться в интернете или привычно настраиваться на волну "забугорного" радио. Почему?
После Хасавюртовских соглашений 1996 года вряд ли кто из военных сомневался в необходимости реванша: практически сразу российская официальная пропаганда начала мощную информационную кампанию. Большинство сообщений из Чечни изобиловало определениями "чеченские бандиты", любое ЧП сопровождалось мнением о "чеченском следе".
С начала второй чеченской войны российское общество находится в информационной блокаде. Уже в конце 1999-го, с началом контртеррористической операции, журналистов стали пугать Законом "О борьбе с терроризмом". Для тех, кто соглашался быть понятливым, организовали Российский информационный центр, довольно быстро дискредитировавший себя откровенной пропагандой. А в январе 2000 года был создан аппарат помощника президента Сергея Ястржембского, взявшего на себя организацию журналистских туров в Чечню в сопровождении офицеров Российской армии. Коллеги рассказывали, что эти мероприятия больше напоминали лагерные прогулки.
В вояжи с Ястржембским ездили в основном имеющие аккредитацию зарубежные журналисты. Причем многим представителям СМИ, освещавшим период первой чеченской войны, было отказано в визе: мелкая пакость российского МИДа. Российские же журналисты быстро осознали преимущество государственного патриотизма перед профессиональной ответственностью. На телеэкранах замелькали люди в погонах - генерал Александр Зданович, генерал Валерий Манилов, наконец, полковник ФСБ Илья Шабалкин, командированный в Чечню из Пензенского УФСБ.
Общество пытались убедить даже в том (как сообщило агентство ИТАР-ТАСС в самом начале второй войны со ссылкой на одного из руководителей Северо-Кавказского военного округа), что "чеченские бандиты сами минируют жилые дома и, когда в небе появляется федеральная авиация, взрывают их". С тех пор прошло почти четыре года. Военное руководство неоднократно заявляло о прекращении войны и начале мирной жизни. И Конституцию Чечни уже приняли, и выборы президента назначили, а война продолжается.
Террористические акты - продолжение войны. Сбылись предсказания первых месяцев этой кампании о партизанской войне, не имеющей законов и правил. Войне, от которой страдает все общество. Обыватели, которые смотрят новости российских телеканалов, не могут понять, кому верить - чиновникам, убеждающим в незыблемости процесса умиротворения, или все-таки событиям, которые последние 10 лет держат общество в напряжении?
Уже и полковник Шабалкин заметно округлился, и официальная информация становится все нелепее и неправдоподобнее, а война идет, в Чечне гибнут люди, мирных граждан продолжают похищать - информационная блокада не спасает ситуации.
Риторический вопрос: должно ли общество знать правду? Если вспомнить российскую Конституцию, то - да, имеет право знать. Чиновники настойчиво твердят, что война закончилась. Тогда почему журналистам до сих пор заказана дорога в Чечню? Неправда, что им опасно работать в Чечне. Если внимательно следить за публикациями мировой прессы, то можно убедиться, что иностранные журналисты там изредка бывают - опасаясь репрессий, под страхом лишения аккредитации. Для них словоблудие официальных рупоров - не аргумент. Едут и рассказывают, что происходит совсем не то, в чем убеждает российское телевидение.
Общество должно знать, почему продолжается война. Почему впустую тратятся огромные деньги, почему случился "Норд-Ост", Тушино, зачем похищают чеченских девушек и стариков. Можно вспомнить традиции советской контрпропаганды и опять клеймить позором западную прессу. Но время другое, информационная блокада сейчас не может длиться долго, российское общество рано или поздно научится не верить пропаганде.
Дарья Гармоненко