Михаил Фишман Министерство юстиции не моргнув разъяснило конкурентам и недоброжелателям независимой партии "Единая Россия", что лидер этой партии Борис Грызлов не нарушает запрета, установленного в законе о правительстве, совмещая свою общественно-партийную работу с государственной службой в МВД. Поскольку, как выявила учиненная Минюстом дотошная проверка, Борис Грызлов не является членом партии, а партийный устав не относит возглавляемый им высший совет "Единой России" к руководящим партийным органам. "Это же чушь какая-то, - мог бы воскликнуть удивленный обыватель, - ведь Борис Грызлов - лидер партии! Как же так?"
А вот примерно так же, как пару месяцев назад официальные лица не смогли опознать Владимира Жириновского на пленке, где Владимир Жириновский призывает США нанести удар по Тбилиси. Ровно та же, если вдуматься, презумпция бюрократического скепсиса - то есть отрицания очевидного, - объясняемая политической целесообразностью. И соломоново решение чиновников из Минюста следует понимать в том смысле, что, возможно, министр Грызлов возглавляет-таки "Единую Россию". Но наверняка это утверждать никак нельзя. Где прямо устанавливающая этот факт завизированная бумага? А то мы тут покопались в уставе и к однозначному выводу не пришли.
Подобные вообще-то возмутительные фокусы не вызывают протеста в обществе. Во-первых, разумеется, потому что в стране вечно спорящих хозяйствующих субъектов дистанция между буквой закона и якобы описываемой им реальностью не только не режет глаз, но уже оформилась в целый социальный институт. А во-вторых, - и это ближе к теме, - потому что российская нация не знает, чего она хотела бы от политического порядка вообще и от партии "Единая Россия" в частности. Ее устраивает в этих вопросах многозначная и многозначительная неопределенность.
Например, полемика о том, обязан ли лидер "Единой России" Борис Грызлов уйти из МВД, есть лишь поворот дискуссии о партийном правительстве. Российская нация понятия не имеет, нужно ли ей партийное правительство. Сегодня у выражения "партийное правительство" нет даже укоренившегося смысла. Судя по опросу фонда "Общественное мнение", под партийным кабинетом одни граждане понимают советское устройство слитых воедино партии и государства, другие - принципиально альтернативный ему институт парламентской демократии.
А в идеале, видимо, сегодняшнее российское общество желало бы чего-то среднего: однопартийно-беспартийного государства, в котором власть и ответственность принадлежат чиновникам, волшебным образом подвластным гражданскому демократическому контролю. Ведь переживаемые сегодня Россией смутная ностальгия и патерналистские настроения вовсе не являются тоской по конкретной советской власти, какой ее помнит большинство нации: по вызывающим брезгливые чувства обкомам, партсобраниям и шаркающим членам политбюро.
В итоге единственное, на чем действительно настаивают избиратели "Единой России", да и многие другие лояльные государству граждане, - это на взаимопроникновении партии и аппарата, оставляя политическим менеджерам самим искать правильную степень этого взаимопроникновения. Кураторы "Единой России" давно решают трудную, в сущности шизофреническую, задачу: построить партию - копию КПСС, которая при этом не вызывала бы прямых ассоциаций с СССР и на КПСС была бы непохожа. Чтобы это была просто такая большая Партия, осененная Чиновником, но от Чиновника, так сказать, равноудаленная. Чтобы, грубо говоря, они, чиновники, в этой Партии состояли и не состояли одновременно. И чтобы с чиновниками же боролись. В чем и заключается, собственно, вынесенный мудрым Министерством юстиции вердикт: подтвердить партийную принадлежность министра Грызлова не удалось, опровергнуть - тоже.
Как-то само собой сформировалось мнение, что кремлевской четверке в Думе просто не хватает голосов, чтобы отменить злополучную норму закона, которая запрещает высшим чиновникам вступать в партии и которую при помощи Минюста с блеском не нарушил министр Грызлов. Во-первых, случалось ли такое, чтобы Кремль был "за", а кремлевской четверке на что-нибудь полезное и прогрессивное не хватало голосов? А во-вторых, имеет ли смысл государству отказываться от правил, которые само оно так ловко умеет обходить, и поэтому обладает эффективной монополией в этой сфере? Монополией на строительство окологосударственных партий, свободных от ответственности за конкретную государственную работу.
