Право на безбожие

В Думе снова говорят о религии - на этот раз об установлении уголовной ответственности за "оскорбление чувств и убеждений граждан в связи с их отношением к религии". Соответствующие поправки к Уголовному кодексу внес на рассмотрение парламентариев депутат Александр Чуев. Пока его законопроект проходит стадию предварительных обсуждений. И по этому поводу возникает несколько вопросов. Основной из них - что такое оскорбление. Вопрос отнюдь не праздный, поскольку смысл этого понятия предстоит определять суду.

Слово "оскорбление" - однокоренное со словом "скорбь". Оскорбить - значит заставить кого-то скорбеть. Именно скорбеть, а не гневаться, возмущаться, бить окна. И это первое замечание.

Второе: оскорбление может быть нанесено сознательно, целенаправленно. При этом не важно, оскорбился кто-нибудь или нет. А можно подходить с противоположной стороны - не важно, каков был замысел, важен результат - кто-то оскорбился. И если первый вариант еще как-то может быть учтен, то второй┘ Есть люди (и их немало), которых оскорбляют планы введения школьного предмета "Основы православной культуры", деления вероисповеданий на традиционные и прочие, празднование религиозных праздников одной группы населения как государственных и т.п. Кого судить будем?

Известно, что поводом к обсуждению установления уголовной ответственности за оскорбление религиозных (и антирелигиозных, заметим пока в скобках) чувств послужила выставка "Осторожно, религия!". Поскольку под оскорблением религиозных чувств понимается также оскорбление религиозных символов, каковыми являются в том числе иконы, то эта выставка, видимо, обязательно подпадет под определение "оскорбление". Но вот последнее время еще одна выставка стала объектом бурных эмоций. 3 апреля "Айдан-Галерея" выставила очередную серию работ фотохудожника Рауфа Мамедова "Игры на подоконниках". Мамедов привлек к себе внимание еще в 1998 году, когда та же галерея выставила его "Тайную вечерю", и в 2000 году сериями "Исход # 1" и "ШизоАдам". Шокирующим элементом является то, что моделями для фоторабот становятся люди, страдающие шизофренией и болезнью Дауна.

То, что работы шокируют, - бесспорно. Но важно то, что наступает после шока. На сайте дьякона Кураева, например, развернулась бурная дискуссия, в которой звучали и призывы к расправе над Мамедовым (другой участник высказал мнение, что подобные действия в отношении богохульников следует легитимизировать), и призывы сменить за бездействие мэра. Православные братья и сестры (слава Богу, не все) возмутились, а некоторые даже оскорбились. Но вот вопрос: что же их оскорбило?

Поскольку подавляющее большинство участников саму выставку не видели, оскорбительной показалась сама идея изображения больных людей в роли Адама, Евы, Христа, апостолов и Богоматери.

А может быть, именно в этих людях становится очевидной наша собственная болезнь? Ибо все мы больны душой вследствие первородного греха. Да и с умственным развитием у человечества не все в порядке, иначе оно бы все же выучило за 2000 лет Христовы заповеди.

То, что в любом человеке есть все - и святое, и грешное, и больное, и здоровое, - можно "прочитать" и в самих работах Мамедова - в ролях Иисуса, Иуды и Пилата снят один и тот же человек. И разве же это не так? Разве не любой из нас в каких-то ситуациях может быть и предателем, и судьей, и святым?

Но дадим слово атеисту (по самоопределению): "Я очень сомневаюсь, что хоть кто-нибудь из нормальных, вменяемых людей будет воспринимать эти изображения буквально - дескать, автор предполагает, что именно так выглядели Иисус и апостолы. По-моему, в самой идее использовать людей со столь явными изменениями во внешности для такого рода инсценировок есть что-то очень трогательное и детское. Больные синдромом Дауна - тоже люди, если следовать постулатам вашей (православной) веры, они ближе к Богу, чем "нормальные". Что же такого, если они будут изображать Христа и апостолов?" И "сомневающийся": "...что-то трогательное есть в этих людях, вечные дети, убогие, а значит, "у Бога" они, рядом где-то. И то, что художник заставляет увидеть в этих больных людях искру Божию, тоже правильно. И ничего здесь богохульного нет┘ Люди с синдромом Дауна, которые были задействованы в прошлой выставке, выглядели настолько одухотворенными, что это заставляло взглянуть на них как-то по-другому┘" И наконец православный: "Мне искренне понравились образы. Очень сильно. В какой-то степени десять таких убогих душевно чище нас десятерых. Хоть режьте меня - не вижу, в чем там кощунство". Хорошие, добрые слова говорили и буддисты, и католики, и протестанты.

Эти длинные цитаты приведены для иллюстрации столь не модного сегодня предположения, что нравственность не связана напрямую с вероисповеданием. И совсем не обязательно возрождать православие ради возрождения нравственности - может быть, скорее наоборот: возрождение нравственности способно привести людей в храм.

Итак, вернемся к началу. Так судить или нет? Запрещать или нет? Если исходить из наличия намерения, то Рауф Мамедов не собирался никого оскорблять. И как запретить что-то, что одни считают оскорбительным, а другие - глубоко нравственным? Почему последние должны быть лишены возможности увидеть (услышать, прочитать) то, что их отнюдь не повергает в скорбь? Может, если кто-то оскорбился, то это его проблемы?

Конечно, вседозволенность тоже не выход. Основным - и, возможно, единственным - критерием могло бы стать место (или обстоятельство) нанесения оскорбления. Если это происходит в культовых местах и с оскорблением культовых предметов - это да, это нехорошо. А вот на "нейтральной территории" каждый волен видеть мир в соответствии со своими убеждениями и показывать его остальным.

Остается еще один вопрос: как быть с атеистами? Как защитить их права? Что считать их "религиозными символами"? А ведь оскорбления в адрес людей неверующих стали уже признаком хорошего тона.