Владимир Дворкин Несмотря на восхищение госсекретаря Пауэлла преподнесенным ему во время визита в Москву подарком - ратификацией Договора о СНП через год после его подписания, администрацию США не слишком беспокоят отношения с Россией в области СНВ, всегда составлявшие основу диалога с СССР. Согласованный уровень боезарядов для России и США (1700-2200 ед.) Вашингтон в одностороннем порядке утвердил еще за полгода до подписания нового договора.
Гораздо важнее этот договор для Москвы, поскольку на длительную перспективу позволяет сохранить не только последний признак сверхдержавы - стратегический ядерный баланс между Россией и США, но и обеспечивает продолжение стратегического диалога с Соединенными Штатами и эксклюзивную роль России в отношениях со всем миром. Это едва ли понимают 134 депутата - коммунисты, аграрии и другие, проголосовавшие против принятия закона о ратификации. Скорее всего таким образом они выражали недовольство политикой Кремля в военно-экономической сфере в целом (тем более что такие недостатки найти не так уж сложно). Вместе с тем для президента В.В. Путина значительное число проголосовавших против может быть выгодно, поскольку демонстрирует заокеанским партнерам, в какой сложной обстановке ему приходится работать.
За прошедший после подписания год Договор о СНП периодически критиковали, в том числе за отсутствие в нем механизма проверок, упуская то, что он полностью базируется на беспрецедентной системе контроля и мер доверия, заложенных в Договор СНВ-1 и отражающих уровень подозрительности периода холодной войны. Напротив, система контроля, включающая 16 типов инспекций, и меры доверия, содержащие 152 вида уведомлений, представляются во многом избыточными, дублирующими друг друга и чрезмерно затратными, в первую очередь для России. И за прошедший год вполне могли бы стать, но пока не стали предметом обсуждения в рамках созданной Двухсторонней комиссии и учрежденной Консультативной группы по вопросам стратегической безопасности во главе с министрами обороны и иностранных дел.
Что же касается основных ограничений Договора СНВ-1, то многие из них еще в большей степени отражают дух холодной войны и препятствуют модернизации вооружений с минимальными затратами. Так, например, на морские ракеты без перевода в новый тип нельзя установить большее число боезарядов по сравнению с имеющимся, на ракету Тополь-М по этой же причине нельзя установить несколько боезарядов вместо одного. Но перевод в новый тип требует конструктивных изменений и немалых затрат. Эти и другие ограничения, не соответствующие отношениям партнерства, также должны быть предметом согласования. Пока признаки намерений вести такие переговоры с российской стороны не наблюдаются, несмотря на имеющуюся информацию о том, что при обсуждении подобных вопросов президентами России и США с американской стороны серьезных возражений не было.
Более продвинутыми можно считать шаги по реализации подписанной одновременно с Договором о СНП Совместной декларации о новых стратегических отношениях между Россией и США в военно-политической сфере, несмотря на очевидный провал политики Москвы в связи с действиями антииракской коалиции. Однако это относится, по-видимому, только к началу работы нового Совета Россия-НАТО и к обсуждению совместных разработок ПРО. В то же время объявленное в декларации намерение "предпринять шаги, необходимые для начала функционирования Совместного центра обмена данными от систем раннего предупреждения", решение по которому было принято еще президентами Ельциным и Клинтоном, так и осталось на бумаге из-за не преодоленных в течение трех лет чисто бюрократических барьеров.
Однако все это отходит на второй план по сравнению с внутренними проблемами, связанными с разработкой устойчивой программы развития СЯС России. Московский Договор о СНП освобождает Россию от ряда ограничений на структуру и состав СЯС, дает возможность сформировать наконец-то рациональную программу их развития, позволяя без дополнительных затрат поддерживать устойчивый стратегический ядерный баланс с США на уровне не менее 2000 боезарядов в основном за счет наземной и морской составляющих. При этом сохраняется традиционный приоритет развития наиболее дешевой, эффективной и управляемой части ядерной триады - наземной группировки, включая ее мобильный компонент, с одновременной переориентацией большей части стратегических бомбардировщиков на решение неядерных задач. Это позволит укрепить ослабленные силы общего назначения, а также хранить ядерные крылатые ракеты в резерве на случай непредсказуемого развития военно-политической обстановки по аналогии с тем, как планируют это США.
Для надежного ядерного сдерживания России нужна прозрачная программа развития СЯС, способность которых выполнять свои функции должна быть явной для всех. Это обычная практика официальных членов ядерного клуба, за исключением Китая и России.
По неофициальным данным, США, представляя свою долгосрочную программу ядерной триады, попросили того же от России, но ответа не получили. Причины скорее всего не только в объективных, но и в субъективных проблемах. Последние связаны с медленным преодолением допущенных по инициативе Квашнина просчетов в принятых ранее планах строительства СЯС, в соответствии с которыми предусматривалось резко сократить группировку РВСН. Генштаб фактически публично признал просчеты, но уверенности в том, что окончательная программа развития СЯС будет оптимальной, нет.
Некоторой надеждой в этом отношении является подчеркнутый в ежегодном Послании президента России Федеральному собранию острый кадровый голод, что, по мнению многих, в полной мере относится к руководству Министерства обороны. Вместе с тем степень приближения к президенту изящно скользящего по поверхности проблем министра обороны и, наоборот, глубоко погрузившегося в структурно-кадровые интриги начальника Генштаба не позволяет считать потенциал стратегических ошибок исчерпанным. Это требует полномасштабной реанимации практики разработки приоритетных программ вооружения авторитетными комиссиями в составе ведущих ученых РАН, представителей отраслевых НИИ и проектных организаций с обязательным участием представителей независимого экспертного сообщества.
