Нищета как козырь Ким Чен Ира

США часто упрекают в проведении политики переменчивой геометрии и в избирательном применении, казалось бы, единых критериев. Джордж Буш сейчас доказывает, что даже для категории, ограниченной тремя государствами "оси зла" (Ирак, Иран, Северная Корея), которую он сам и определил в прошлом году, можно проводить политику двойного и даже тройного стандарта.

Конечно, изначально было известно, что США не ударят одновременно по трем этим противникам. И дело не в том, что Соединенные Штаты не способны на это в плане военной силы. Разрыв между мощью американцев и трех этих государств настолько велик, что Вашингтон наверняка мог бы одновременно вести войну на трех фронтах. Но такой войной было бы сложнее управлять в военном, дипломатическом и внутриполитическом смыслах. Относительная разбросанность сил, кроме того, привела бы к риску более существенных потерь среди американских солдат.

Выбор номер один команды Буша пал, таким образом, на Ирак, причем задолго до 11 сентября 2001 года. Если правда то, что режим Саддама Хусейна с трудом способен обороняться, предъявление ему обвинений относительно терроризма и возможного использования ОМУ кажется диспропорциональным.

Все усложняется и становится более трудным для понимания, если брать в расчет лишь логические критерии, в ситуации с Пхеньяном. В разгар иракского кризиса Северная Корея возобновила свою ядерную программу в нарушение международных соглашений, а реакция Вашингтона при этом не имеет ничего общего с той, что он применяет по отношению к Ираку.

Хотя Багдад твердо отрицает наличие у себя ОМУ, хотя он открыл все свои объекты для инспекторов ООН и пригласил туда даже представителей ЦРУ, его шансы избежать войны остаются призрачными.

Пхеньян, напротив, громким голосом заявляет о своих возможностях в сфере ядерных вооружений и недавно выдворил немногочисленных международных инспекторов, которые находились на его территории. Он бесспорно представляет значительно большую военную угрозу для своего стратегического окружения, в первую очередь для южнокорейского собрата и японского соседа. Северокорейский режим, что немаловажно, превзошел режим Саддама в том, что касается репрессий. Судьба северокорейцев как в политическом, так и в экономическом плане менее завидная, чем у иракцев.

Однако, когда речь заходит о Северной Корее, американцы заявляют, что хотели бы прежде всего политического, а не военного решения. Даже если министр обороны США Дональд Рамсфелд утверждает, что США определенно могут вести две войны одновременно, все по-прежнему убеждены, что в данный момент американцы не выберут силовой вариант на Корейском полуострове. Ким Чен Ир ловко извлек выгоду сейчас, когда внимание американцев сосредоточено на Саддаме Хусейне, чтобы поднять ставки. Пхеньян поставил на то, что американцы в перспективе пожелают вести только одну войну.

За парадоксом кроется неумолимая логика. В действительности Ирак можно будет атаковать именно потому, что он не представляет военной угрозы. Просто потому, что риск не столь уж велик. США заявляют об иракском потенциале ОМУ, но в реальности убеждены в безвредности иракской армии. Эта армия, ошибочно представленная как четвертая по мощи в мире, в 1991 году понесла тяжелое поражение. Сейчас в результате эмбарго она еще более ослаблена. Теперь пропасть между американскими и иракскими вооруженными силами еще более велика, чем во время последней войны в Персидском заливе.

Если армия Саддама и представляет опасность, то лишь для иракского населения, но не для своих соседей и уже тем более не для американской армии.

Северная Корея, в свою очередь, помимо возможного ядерного, биологического, химического потенциала определенно располагает армией в один миллион человек и арсеналом баллистических ракет средней дальности. Сеул - столица Южной Кореи с населением 12 млн. человек - расположен всего в 40 км от границы, а Япония находится в пределах досягаемости северокорейских ракет, подтверждением чему стал успешный запуск, произведенный Пхеньяном в 1998 году.

Армия Ким Чен Ира способна нанести непосредственному противнику тяжелый урон. Это-то и объясняет огромное терпение американцев в отношении Пхеньяна. Саддам Хусейн, даже будучи уверенным в конце своего режима, не мог бы причинить большого вреда. Если бы под угрозой оказался режим Ким Чен Ира, последний мог бы спалить немалую часть Азии и защититься от американской агрессии. Таким образом, он находится в положении, когда можно вести переговоры о сохранении за ним власти.

Жесткость американцев по отношению к странам "оси зла" пропорциональна их слабости и обратно пропорциональна их способности причинять ущерб.

Падение северокорейского режима не представляет ни для кого интереса. Тогда пришлось бы заботиться о населении страны, лежащей в руинах, на грани голода и не имеющей в своем распоряжении ни одного ресурса, контроль над которым мог бы сулить выгоду. Единственное богатство Северной Кореи - ее ракеты. Иракская нефть предлагает, в свою очередь, более привлекательные перспективы для американцев, все еще продолжающих поиск крупного источника дешевой энергии. Нищета Северной Кореи становится козырем для ее режима, в то время как богатый иракский потенциал подрывает власть в Багдаде.

В случае с Северной Кореей можно лишь порадоваться, что Соединенные Штаты оказались достаточно ответственны для того, чтобы слепо пуститься в военную авантюру, которая могла бы повергнуть Азию в кровь и огонь. Но если такая сдержанная политика возможна в Азии, почему же она невозможна на Ближнем Востоке? В свете азиатской действительности становится очевидно, что риторика американцев по Ближнему Востоку далека от истины, не поддающейся сомнению, и в ней слишком много задних мыслей.