"Ломать себя через колено я не собираюсь"

- Александр Николаевич, вы, наверное, помните, что уже были попытки насадить такие советы на государственных телеканалах. Они сорвались, потому что либеральная общественность усмотрела в них покушение на свободу слова. А чего ждут учредители вашего совета от вас?

- Попечительский совет, насколько мне известно, формировался таким образом: три кандидатуры - от творческого коллектива ТВС, три - от "Медиа-Социума", три - от акционеров компании. Все три стороны, как я понимаю, рассчитывают на нас как на авторитетных представителей общественности, которые способны влиять на работу телекомпании. Речь, конечно, идет об интеллектуальном и моральном влиянии, поскольку властных полномочий у совета нет. Почему я согласился? Во-первых, мою кандидатуру предложил журналистский коллектив, к которому я отношусь с большим уважением. Во-вторых, я, как карась-идеалист, хочу, чтобы наше телевидение стало лучше, свободнее и чище. Чтобы на экране было поменьше пошлятины, поменьше агрессивного антиинтеллектуализма. По телевидению я пока что могу узнать, что происходит в Москве, и почти ничего - о том, как живет российская периферия. Туда телекамеры заглядывают только тогда, если там происходит какая-нибудь трагедия. А я, допустим, хотел бы больше знать о Камчатке, о Чукотке, о Хабаровске... Мне очень интересно знать, как подрастает поколение состоявшихся людей - не аферистов, не казнокрадов, а людей, добивающихся успеха трудом и талантом, но где они на наших экранах? Я тут случайно наткнулся на передачу о замечательном деревенском мужике, фермере, просто не мог оторваться, но для нашего телевидения это именно случайность, эпизод.

- Из ваших слов можно понять, что совет намерен определять вещательную политику компании.

- Ну, "определять политику" - это лихо сказано. У телекомпании есть акционеры, они в нее деньги вкладывают, это их законное право - направлять деятельность журналистского коллектива.

А мы можем только посоветовать, дать независимую оценку. Конечно, если я пять раз что-то посоветую и это будет пропущено мимо ушей, то в шестой раз я ничего советовать уже не буду, но это все, что в моей власти.

- Другой член попечительского совета, Евгений Примаков, сказал, что главная задача попечителей - защищать журналистов от цензуры. Это общее мнение членов совета?

- Я не слышал этого выступления Евгения Максимовича, но готов его поддержать. Да, нужна защитная дамба, ограждающая творческую свободу журналистов, и это достойная роль для общественного совета. Как человек, приложивший руку к отмене официальной цензуры, я неравнодушен к этой проблеме. Хотя в последнее время многое как-то перемешалось... Иной раз и не поймешь, кто кого цензурирует. Когда цензорский зуд овладевает чиновником - в этом нет ничего нового. Власть по сути своей не демократична, ей не нужны оппоненты, она не желает терпеть критику. Но общественная практика знает, как противостоять этому. А вот как быть, когда журналист сам цензуроваться рад? Ему еще никто и пальчиком не погрозил, а он уже догадался, как надо писать и говорить.

- Но на ТВС собрались журналисты, которые до сих пор страдали не от самоцензуры, а совсем наоборот.

- Да, я сам подписывал петиции в защиту НТВ. И, между прочим, первую лицензию на вещание выдал им я, за что получил строгое внушение от Черномырдина. Но это другая история. То, что люди делают хорошее, честное телевидение, не освобождает их от необходимости возвращать деньги, взятые в кредит. Конечно, всем понятно, что денежный долг стал лишь поводом для давления на НТВ, а отнюдь не первопричиной, но что из этого следует? А следует то, что не надо давать такого повода.

- Непонятно, почему совет называется попечительским. Поддерживать телекомпанию материально он ведь не собирается? Тогда это, скорее, опекунский совет. У вас нет подозрения, что власть хочет использовать ваш авторитет для контроля за свободолюбивым творческим коллективом?

- У меня не могло возникнуть подобных подозрений хотя бы потому, что совет еще ни разу не собирался. Кроме того, я не очень хорошо представляю себе характер имущественных и юридических отношений между ТВС, "Медиа-Социумом" и акционерами, мне неизвестна цель учредителей этого предприятия. То ли им нужна прибыль и больше ничего, то ли их цель - качественное, независимое вещание. Я слышал разговоры, будто на основе этой компании планируется создать что-то похожее на общественный телеканал, где общественный контроль - совершенно естественное дело. Участвовать в работе цензурного комитета у меня лично ни малейшего желания нет. Ломать себя через колено я не собираюсь.

- Многие считают, что сейчас в России - не лучшее время для свободы слова. Вы с этим согласны?

- Меня тоже возмущают некоторые медвежьи действия власти в отношении СМИ, но от нее и нельзя ожидать чего-то другого. Гораздо неприятнее наблюдать за поведением тех журналистов, которые сами стремятся услужить власти, подстроиться под начальство. Это действительно беда. Как только корреспондент или редактор начинают задумываться, возлюбит или не возлюбит его начальство, - тут-то и кончается свободное слово. У меня много знакомых в журналистском мире, и иной раз хочется спросить: "Да что же вы так суетитесь, ребята?" Конечно, у журналистов есть семьи, их надо кормить, есть карьерные соображения - все это естественно и понятно, но это не повод говорить о "зажиме" СМИ. Если ты сам себя зажал - это твой личный выбор.

Сильнейший удар по свободе слова был нанесен "войной компроматов", когда пресса позволила вовлечь себя в грязную борьбу финансовых кланов. После этого как можно верить тому, что говорят и пишут журналисты? А если они говорят и пишут вранье, то и свобода слова воспринимается как свобода вранья. И значит, общество не может дорожить такой свободой и не встанет на ее защиту. В этом смысле я, безусловно, согласен, что свобода слова переживает сейчас трудную пору. Агрессивный цинизм убивает свободу слова.

- Вы вернулись к активной партийной деятельности и опять состоите в одной партии с Горбачевым.

- Не знаю, насколько мою деятельность можно назвать активной, но чем могу помогаю объединению российских социал-демократов. В душе я, скорее, либерал, чем социал-демократ, однако считаю, что Россия в ее нынешнем состоянии нуждается в социал-демократии.

- А чем, на ваш взгляд, будут интересны эти выборы?

- Честно говоря, я все больше разочаровываюсь в нашей избирательной практике. Выборы стали не соревнованием идей, а соревнованием демагогов. Вместо плюрализма мнений, плюрализма интересов мы получили плюрализм демагогий. И этому способствует избирательное законодательство. Оно делает главным участником выборов деньги. В результате демагог, за которым стоит мешок с деньгами, оказывается вне конкуренции.

По-моему, это прямая дорога к вырождению демократии. Ведь многие люди у нас уже перестали ходить на выборы, потому что понимают: игра идет нечестная. Будь моя воля, я бы давал кандидатам деньги только на транспортные расходы, чтобы они могли повстречаться с избирателями, и на одну листовку с изложением биографии и предвыборной программы. И все. Любые другие расходы, всякое привлечение денег со стороны должны самым строжайшим образом пресекаться.

- А вы не думаете, что в этом случае все мандаты уйдут к коммунистам? Ведь самые малобюджетные выборы получаются у КПРФ.

- Нужда заставит - у других тоже получится. Те люди, которые перестали ходить на выборы, - это же не коммунистический электорат. Избиратели Зюганова как раз голосуют активно, а в "отказники" уходят те, кого хотят купить денежные кандидаты. Я вот тоже в декабре не пошел на выборы депутатов Мосгордумы. Когда я понял, что будущие депутаты бороться за мой голос не собираются, что мандаты уже распределены, мне, мягко говоря, стало неинтересно. Я очень опасаюсь, что однажды интерес к выборам пропадет у всех граждан страны, и это будет беда.